Я кладу руку на её щеку и ищу правильные слова, чтобы всё объяснить. Но прежде чем я успеваю что-то сказать, дверь выбивается ногой.
Подняв пистолет, Рэйган снимает предохранитель и дважды стреляет.
— Ублюдок! — кричит Петрович, ныряя в сторону.
Я выбиваю из рук Рэйган пистолет и вдруг понимаю, что мы голые, а она, скорее всего, ещё и липкая моими стараниями.
— Чёрт!
Подхватываю Рэйган с пола и толкаю в ванную. В душе я включаю горячую воду и сажусь на унитаз. Её тело дрожит, не от желания, а от страха. Но она не плачет.
— Тот мужчина…
Дрожащей рукой она указывает в сторону Петровича, чьи стоны, наконец, прекращаются.
— Должно быть, ты его подстрелила, боец.
Я пытаюсь затащить её в душ, но она упирается всеми конечностями. Это как бороться с осьминогом. Я толкаю её в кабину, а она высовывается обратно.
— У нас нет времени на душ, — кричит она на меня. — Мы должны уходить прямо сейчас.
Затем её накрывает понимание.
Не знаю, слезы или капли воды на ней, но выражение её лица меня убивает.
— Ты его знаешь, — говорит она мертвым голосом без интонаций.
— Дай мне объяснить.
Рэйган отступает назад, пока не ударяется о кафельную плитку на стене, и трясёт головой из стороны в сторону, будто сможет усилием воли выкинуть это знание из головы.
— Нет. Нет, ты один из них.
Её тело натянуто, как стрела, похоже, она собирается что-то предпринять.
— Я позволила тебе прикоснуться ко мне. Я тебе доверяла.
Последние слова она выкрикивает в меня. Но не от громкости я вздрагиваю, а от тонко перемолотой боли, лежащей в основе каждого звука.
— Рэйган, пожалуйста, — я встаю на колени, не обращая внимания на льющуюся через дверь воду. — Я знаком с ним, потому что он был моим руководителем. Он послал меня к тебе. Чтобы спасти. Честно.
— Откуда мне знать, что ты не часть этой цепи? Ты тоже продашь меня?
— Нет!
Я подхожу ближе, но она вытягивает руки, будто я — дьявол, пытающийся украсть ее душу.
— Я Дениэл Хейз. Бывший солдат из Техаса. Мою сестру похитители. Я не врал тебе. Ни разу, клянусь, — и поднимаю руки в воздух.
Следующие её слова убивают меня:
— Он продал меня.
Моё сердце останавливается. Я наклоняюсь и целую её ноги.
— Прости, боец. Мне очень жаль.
Я прикасаюсь лицом холодной кафельной плитки и обхватываю руками её ноги, ожидая, когда она простит меня. Мне нужно, чтобы она простила меня.
— Где второй парень? — её так сильно трясет от ярости, что она не может стоять, а медленно скользит по стене, пока не садится.
