— Якши, аксакал, — ответил Азимов с почтением.
— Что, удивляетесь? — старик многозначительно кивнул в сторону танков.
— Ты что, папаша, видел? — спросил Азимов.
— А как же, видел, — утвердительно кивнул старик. — Стреляли они, не доехав до нас с версту, вон по тому лесу, — показал дед в сторону, где погибли батареи. — Как подъехали эти танки ближе, подбежал по канаве наш солдат, лег на дороге в колею и в грязь зарылся. Ждал. Как подошел первый к нему танк совсем близко, он его бомбой взорвал, да так, что тот огнем загорелся. Германцы стали сверху выпрыгивать. Троих застрелил, да, видать, больше винтовка не была заряжена. С четвертым схватился в рукопашную, вот с этим, что поодаль. Долго они с ним катались перед танком, но тут наш парень деревенский Андрюха канавой подполз, да немца колом по голове.
— А где солдат-то этот? — спросил Азимов.
— Да бог его знает. Как порешили последнего, так канавой обратно ушел.
— Звать-то его как, не знаешь?
— Да где же мне знать!
— А хоть какой он был?
— Как какой? Как все наши. Солдатик как солдатик, неприметный на вид. Шинель на нем серая, а сердце у него русское. — Видно, мысль какая-то мелькнула у старика. Встряхнулся он, выпрямился и с волнением сказал. — С первого взгляда видно, что тот солдат — Орел, а ударом — Сокол. Сразу смекнул, что на гати ихним танкам не разъехаться и в бок не сползти: болото — утопнут. Ударил по первому и поминай, как звали. Службу свою солдатскую справил и пошел. Эй, Андрюха, поди сюда! — крикнул дед показавшемуся невдалеке пареньку лет шестнадцати.
Парень подбежал.
— Как хоть, парень, солдата того завали?
— Где мне знать?
— Как, где знать?
— А он не сказывал. Как немец-то вытянулся, мы с ним по канаве- и к дому. Он спереди, я за ним. За дом как зашли, он мне и сказал: «Век тебя, парень, помнить буду». Вытянул из шапки звездочку, дал мне и ушел. Вот она, эта звездочка, смотрите, — сказал парень, вынув из-за пазухи кожушка желтоватую жестяную звездочку, вырезанную, очевидно, из консервной банки. — А росту он обыкновенного, — добавил парень.
— Эх, так и не узнали того солдата, — сказал с сожалением Юлдаш. — Ну, хоть запишу фамилию парня с именем и отчеством и откуда он. Командиру доложу. Ведь парень в нашем деле тоже геройство проявил, можно сказать, почти в тылу врага.
— Дяденька, а мне с вами можно? — с восхищением глядя на солдата, взволнованно, со слезами на глазах спросил парень. — У меня сегодня немцы маму в хате спалили, а отец в Красной Армии с 41 года воюет. Возьмите, я вам, что хотите делать буду.
