Жарик был длинным, как логарифм, равный гиперболическому косинусу, с ёжиком смолянисто-чёрных волос и ямочками на щеках, когда улыбался – а улыбался он очень часто, любил это дело и обладал недюжинным оптимизмом вдобавок. Вот всё ему нравилось: и учиться, и бегать в самоходы, и драться с хулиганами, и дежурить по камбузу, и общаться с друзьями – поэтому совсем не удивительно, что мы быстро с ним сдружились.
– Ты работаешь сегодня? – спросил Жарик у меня после обеда в пятницу.
– Неа.
– А чо делать собираешься вечером?
– А что?
– Ничто! Так что?
– Ну-у-у, не знаю… В город схожу, может.
– Что делать?
– Да просто погулять, по сторонам рот поразевать, а что?
– Да мне вот тоже делать нечего. В связи с этим есть предложение, в корне подкупающее своей новизной!
– Пиво?
– Нет! Много пива! Слыхал я истории от людей знающих, что от пива похмелье хуже, чем от антифриза, но всё меня сомнения гложут по этому поводу – уж не врут ли народные сказители?
– Предлагаешь проверить?
– Настойчиво предлагаю!
– Не, ну а чего нет-то, если да? Давай не пьянства ради, а сугубо науки для – поставим такой эксперимент над своими молодыми жизнями!
– Тяни спичку! О, длинная – тебе идти за пивом, держи деньги!
– Погоди, Жарик, а если короткая была бы?
– Ну тоже тебе выпало бы! Ты ж, как лошара, повёлся, не уточнив условий предварительно! Всё, я убежал, мне ещё на кафедре надо там кое-что доделать!
На какой, в жопу, кафедре? У них же и кафедры своей не было в Дзержинке, ну вот что за человек, а? Ладно, делать нечего, собрался, взял сумку пластиковую в красно-синий рубчик и двинул за реактивами для эксперимента. Уложив в сумку ящик (для бравады хочется написать, что два, но вот помнится, что был один, максимум полтора), иду обратно через центральную проходную, стараясь громко не звенеть. Ну я пятый курс уже: выпуск вот-вот. Это в «Галоше» и с пятого курса могли вышвырнуть как за здорово живёшь, а тут, в тюрьме народов, пятый курс был практически неприкасаем – по какой причине, не знаю, да и не третьекурсника на вертушке же опасаться, правильно? Кто ж знал, что дежурному по училищу в рубке сидеться не будет в пятницу глубоко после обеда. Они же там спят все в это время обычно, а этот нет – смотрит на меня с этаким, знаете, любопытством в глазах.
– А что у вас в сумке, товарищ курсант, разрешите полюбопытствовать?
– Вещи, – говорю, – всякие.
– Дзынь! – радостно подтверждают мои слова вещи.
– А можно установить с ними визуальный контакт?
