Редкие рукописи | страница 9
Дворец был наполнен раздирающим уши скрежетом.
Грымзальдина махнула рукой. Оркестр замолк, и в воцарившейся тишине королева проговорила:
— Тукко бесто пулерко пето иллюзо!
Голос ее напоминал шипенье сводного хора гадюк.
Украдкой заглянув в словарик, я перевел про себя: «Поднесите чужестранцу хрустальный бокал иллюзо!»
Замечу, что «иллюзо» называется теплая бурая жидкость, наполняющая лужи здешнего Королевства, как у нас их наполняет вода.
Санчос наклонился с ужимками заправского придворного, поднял с земли — пола во дворце не имелось — погнутую банку из-под свиной тушенки, зачерпнул это самое иллюзо и поднес угощенье мне.
На дне банки барахталось несколько бар-бар-баромерзительных лягушек.
Тошнота подступила к горлу, но герцог смотрел в упор взглядом удава, приглашающего кролика наведаться ему в пасть: так сказать, «не стесняйтесь, заходите и располагайтесь как дома».
«Подчинись, Хосе. Это, может быть, единственный шанс в такую штормягу удержаться якорями на симпатичном шарике», — сказал я самому себе и залпом выпил отвратительную жидкость.
6
Труднее всего рассказывать о самом главном. Вспомним, например, Ньютона, имеющего право на особое уважение. Сколько им сочинено трактатов и о низших предметах и о самых высших, включая даже Священное Писание, а толково рассказать, как именно он, глядя на падающее яблоко, придумал законы природы, великий старик не собрался.
Или позволю себе коснуться собственной личности, оговорившись, что никогда не ставил себя в ряд со знаменитостями.
Я, как известно, не великан. Донна Бланка в ласковые минуты говаривала:
— Больше всего, Хосе, ты похож на бочонок ямайского рома.
Этим она хотела намекнуть на то, что я усадист. Нет у меня аистиных ног, тощей вертлявой шеи, всяких причесок-начесов, как у эскулапов, монахов, сочинителей и новомодных прощелыг, а имеется только самое необходимое. Но зато уж этого-то необходимого — вволю.
А посмотри вы на меня во время тайфуна в Японском море, когда я швырял за борт сломанную грот-мачту со всеми парусами, вы бы наверняка сказали:
— В Хосе шестнадцать, а то и все двадцать шесть футов!
Человек меняется.
Чтобы из лисы изготовить лисий воротник, достаточно приложить руку одному скорняку. А попробуйте из воротника обратно смастерить лису!
Попробуйте, тогда я и поговорю с вами.
И что может воротник вспомнить о лисьей жизни? Чистые пустяки!
И что сможет рассказать воротник, если уж ему посчастливится снова стать лисой, о тех временах, когда какая-то вертихвостка застегивала его на крючки и терлась о него щекой?