…Крупская залилась слезами, когда Сталин объявил ей решение политбюро — воздвигнуть на Красной площади мавзолей.
…Плакала неутешно Мария Ильинична Ульянова в году двадцать девятом: Сталин убрал сестру Ленина из редакции «Правды».
…Рыдал старый большевик Емельян Ярославский после заседания политбюро, на котором было принято решение — ликвидировать Общество старых большевиков.
В древнем Египте существовала такая профессия — плакальщицы. Откуда бы им взяться в Москве XX века?
Сталину повезло на слезливых оппонентов. Создается впечатление, что его окружали сентиментальные слепцы, вверившие ему свою судьбу, самое жизнь.
И поводырь-семинарист не подвел свою паству. Товарищ Сталин полностью оправдал надежды товарища Ленина на создание железной диктатуры.
В заметках о прениях по пункту 1 Устава партии на Втором съезде 2 августа 1903 года Ленин предлагал, в противовес Мартову — а тот ратовал за создание действительно массовой партии — следующее: «Лучше десять работающих не назвать членами, чем одного болтающего назвать».
И далее:
«Повторяю: сила и власть ЦК, твердость и чистота партии — вот в чем суть»[24].
Сталин ухватил эту самую суть и как нельзя лучше, до конца использовал власть ЦК. И очень твердо проводил линию «чистоты партии».
Второй съезд партии стал началом конца партийной демократии.
1903 год — вот когда еще, на заре истории большевистской партии была определена ее гибель.
Впервые ленинская формула демократического централизма была включена в Устав партии в 1906 году, на IV съезде.
Лестницей, по которой Сталин забрался на высокий трон диктатора, стала железная партийная дисциплина. Она сковала волю коммунистов, пытавшихся вернуть партийный корабль на путь коллективного руководства.
А лестницу Сталину подставил никто иной, как Ленин.
После смерти вождя Сталин почувствовал: пришло время широко использовать резолюцию X съезда «О единстве партии». Фракции, групповые выступления подпали под строгий запрет. Резолюция позволяла Центральному Комитету исключать из партии за «фракционность» или нарушения партийной дисциплины любого коммуниста, будь он даже членом ЦК. В руках Сталина это решение превратилось в безотказный инструмент подчинения партии воле кучки вождей-политиканов, потом — прихоти единого Хозяина.
Нет, пожалуй, ни одного съезда, на котором бы Сталин не призывал блюсти железное единство партии. Нападая на оппозиционеров, он всякий раз обвинял их в намерении нарушить единство партийных рядов. Со временем пресловутая борьба за единство трансформировалась в средство укрепления сталинского единовластия. Любая попытка критики генсека приравнивалась к попытке расколоть ленинскую партию.
