— А как я вам кажусь? — спросил ее Дмитрий.
Тетя Сара оглядела его фигуру: сильные руки, мощные плечи, широкую грудь — и долго не отводила взгляд от его лица. Потом ее серьезные глаза подобрели — и она, подцепив вилкой с тарелки маринованный грибок, перед тем как отправить его в рот, произнесла:
— Ничего плохого о тебе, мил-человек, сказать не могу. Все умеешь — и забор починить, и дом построить, и вот ужин приготовить мастак. Только не дело это — холостому гулять. В твоем-то возрасте надо уж и жену иметь, и деток.
Над столом повисла тяжелая пауза. Потом Дмитрий вздохнул, поднялся, подошел к письменному столу и, выдвинув ящик, достал оттуда фотографию. Некоторое время он стоял, молча глядя на снимок, потом опять вернулся к гостям и протянул его пожилой женщине.
Тетя Сара, вытянув руку, пристально смотрела на изображение. Кате тоже было отчетливо видно: Дмитрий, моложе лет на десять, держал на коленях девочку лет пяти с широко распахнутыми голубыми глазами. Рядом, приобняв его за плечи, стояла молодая женщина с таким же лучистым, как у дочери, взглядом и чудесной, открытой улыбкой. От снимка веяло счастьем и любовью.
— Хорошая у тебя жена, — с явным удовлетворением отметила тетя Сара, — и дите есть. Положительный, значит, мужчина. А я, грешным делом, думала, что ты холостой.
— Я разведен, тетя Сара, — с легким вздохом ответил ей Дмитрий и опять убрал фотографию в стол.
Женщина неодобрительно покачала головой:
— И как ты такую красавицу потерял? Вроде непьющий и при достатке. — Но, снова внимательно оглядев крепкую фигуру мужчины, сделала однозначный вывод: — Значит, загулял.
— Да, дурак, молодой был…
И, пытаясь сменить тему, спросил:
— Может, еще добавки?
— А не пробовал повиниться? — продолжила допытываться тетя Сара, игнорируя его предложение.
— Поздно уже. Она замуж вышла.
— А с дитем встречаешься?
— Я бы рад, да уехали они далеко.
— И кудыть? В другой город, чай?
— Да, в Москве нынче живут.
— Ох, смелая девка! — покачала головой тетя Сара, покачивая головой, и добавила с сочувствием: — Намается, дорогуша, Москва не мать родна.
Но тут она вдруг спохватилась, заохала:
— Где у тебя часы-то, не вижу.
Дмитрий отогнул манжет своей вельветовой рубашки и посмотрел на наручные часы. Катерина давно обратила на них внимание: в золотой оправе, плоские и, наверное, очень дорогие.
— К девяти подходит.
— Ой-ой-ой, — запричитала тетя Сара, — сейчас кино начнется. Побегу я.
— Подождите, я вас на машине довезу.
