— Ни черта ты обо мне не знаешь.
— Я видела, как ты относишься к людям. Ты сильный, верный, целеустремленный. Высокомерный, как я не знаю что, но добрый. Ты гораздо больше, чем прекрасный принц, который когда-то спас меня.
А она перестала быть наивной мечтательницей, нуждающейся в принцах.
— Между нами ничего нет, — сказал Томас, смерив Зару долгим взглядом. — Несколько дней удовольствия, и все. У меня давно не было женщины, ты оказалась под рукой, не возражала.
Зару трясло от ярости. Неужели он не нашел других слов после всего, что она ему рассказала?
— Говоришь так потому, что я допустила ошибку?
— Нет. Я никогда не обещал тебе вечной любви. Когда Килпатрики вернутся, ты уедешь отсюда навсегда, как мы и договаривались. Я надеюсь, что тебе хватит порядочности не продавать историю газетчикам.
— До сих пор не продала.
— Мало ли, что еще придет тебе в голову, когда снова понадобятся деньги.
— Ты сам мне их предложил, и я взяла лишь десятую часть. — Зара повысила голос. — И думала об этих деньгах как о займе, который надо вернуть.
— Считай, что расплатилась со мной своей невинностью.
Это было жестко.
— Люди делают ошибки каждый божий день, Томас. А другие люди их за это прощают.
— Некоторые вещи нельзя простить.
— Неужели любить тебя — такой ужасный грех? Знаешь что, пусть ты не погиб в той аварии, но перестал жить. Заперся тут, чтобы киснуть в злости и гордости…
— Я не хочу от тебя ни лекций, ни чего-либо кроме того, что ты мне уже дала. — Томас вскочил и направился к ней. — Я не нуждаюсь в тебе, чтобы быть счастливым.
— Отлично! Тогда сиди здесь и делай кучи денег, раз только это позволяет тебе чувствовать себя в безопасности! Прячься, пока не станешь ворчливым, вечно недовольным одиноким стариком!
— Я всем доволен.
— Чем всем? Домом, полным мебели в чехлах, которой никто не пользуется? Ты заслуживаешь большего!
Томас остановился в шаге от Зары. Ярость в его глазах понемногу гасла, сменяясь выражением полного равнодушия, которое было еще страшнее.
— Ты же понимаешь, что я не могу верить ни одному твоему слову? — Зато каждое его слово ощущалось Зарой как удар ножом в сердце. — И никогда не смогу.
Джаспер бродил взад-вперед по газону, размешивая грязь дорогими ботинками. Направляясь к нему, Томас старался унять распиравшую его злость.
— Не сердись на девочку, — сказал ему адвокат. — Это была моя идея. Она ничего не знала.
— Не знала, что она — моя жена?
Как будто Томас мог в это поверить.
