Тихонько хихикая от радостного волнения, Зара двадцать минут разглядывала фарфоровые блюда, такие красивые и дорогие, что ее бросало в пот от мысли разбить хоть одно.
— Ты уверен, что хочешь их использовать? — Зара показала свои находки Томасу. — Они стоят целое состояние.
— И просто пылятся в шкафу. Их купили для того, чтобы пользоваться.
Томас отнес посуду и коробки с выпечкой в свой джип и поставил в багажник рядом со сложенным столом.
Ярмарка оказалась больше, чем ожидала Зара.
— Я недостаточно хорошо одета, — в отчаянии шептала она Томасу, разглядывая женщин в воскресных нарядах.
— Ты выглядишь так, что тебя саму хочется съесть.
— У меня нет ни декора, ни иллюминации. Я не могу ни с кем здесь конкурировать. — Вся на нервах, Зара не знала, что ей хочется больше, плакать или смеяться.
— У тебя есть антикварные тарелки. — Томас помахал одной из них перед носом Зары, а потом выложил на бесценный фарфор экспериментальный фиалковый пирог с декадентским узором из глазури. — И тебе не нужно ни с кем конкурировать.
Когда он помог ей разложить на прилавке бисквиты, кексы, нарезанные на куски торты и пироги, Зара поняла, что не может позволить ему уйти. Она вцепилась в рукав его пальто, надеясь, что не очень сильно грешит, играя на его рыцарских наклонностях.
— Пожалуйста, не оставляй меня здесь одну!
— Зара, я не могу остаться…
— Конечно, можешь! Ты не обязан называть кому-то свое имя, а так тебя не узнать. В этой шерстяной шапке и темных очках ты выглядишь как турист. Не оставляй меня, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Зара слишком поздно поняла, что вложила в слова столько страсти и отчаяния, что ее просьба обрела совсем другое значение.
Томас посмотрел на нее, потом резко выдохнул.
— Десять минут, чтобы помочь тебе освоиться. Дальше ты сама по себе.
Через десять минут стало ясно, что пробиться через окружившую прилавок толпу Томас не сможет. Еще через полчаса на тарелках почти ничего не осталось.
— Я принесу остальное из машины! — крикнула Зара Томасу, который обслуживал покупателя, и убежала, не дав ему возможности поспорить.
На обратном пути она не отказала себе в удовольствии немного понаблюдать за Томасом со стороны. Он был в ударе — улыбался одним покупателям, разговаривал с другими, сконцентрировал все внимание на себе и держал его с непринужденным очарованием прирожденного шоумена. Благодаря Томасу их прилавок стал одним из самых популярных на ярмарке. Выпечка исчезала с тарелок, сыпались комплименты.
