We are the children. Мы – дети.
Мария-Кьяра воображает себя Синди Лопер[164] и горланит, перекрикивая остальных: «Well, well, well!» Голос у нее красивый, кто бы спорил, так что недоволен один Герман. Он хотел бы спеть 99 Luftballons[165], но текст песни «Нены» на немецком кроме него понимают только голландцы Тесс и Магнус. Циклоп молчит и дуется как придурок: взял скрипку, собирался аккомпанировать, а его зашикали, предпочли жалкие аккорды Николя (говорю честно, хоть он и мой брат!). Герман держит за руку Аурелию, та – Червоне, а он – Канди. Любовный круг, который неизбежно превратится в хоровод горя.
We are the ones… Мы – избранные…
И хор голосов подхватывает:
Далеко от сердца, далеко от глаз
Маленькая девочка из старого города,
Мир голубой, как ты,
Макумба, Макумба…
Я тоже отправлюсь туда…
В наступившей тишине Герман разрывает круг, хватает скрипку, взмахивает смычком и извлекает из инструмента ноты слез и огня.
Играет он хорошо, что есть, то есть. Первой мелодию узнает Мария-Кьяра и начинает петь. Окружающим кажется, что они репетировали все лето.
Вечно молодым, я хочу быть вечно молодым,
Ты точно хочешь жить вечно?
Голоса Кьяры и скрипки летят к небесам. Никто не подпевает. В такие моменты слова не нужны даже лучшему из писателей. До чего же мне хочется, чтобы вы услышали, как плачет скрипка, а человеческий голос утешает ее!
Вот ведь странность – самые идиотские песни о любви пробирают до дрожи даже того, кто носит футболку с надписью Back in Black[167]. Николя знает правила игры, он бросает гитару на песок. Аурелии до него далеко, она смотрит на немца и итальянку глазами жандарметки, словно хочет взять их под стражу за нарушение тишины в ночное время, превышение сердечного ритма и непристегнутый ремень безопасности в кресле ракеты, летящей к Млечному Пути. Аурелия бросает страстные взгляды на Николя, но мой братец-недотепа ничего не замечает.
Последние ноты тают во мраке.
Все аплодируют.
Вечно молодой…
Конечно.
Герману хватает сообразительности молча вернуться к друзьям. Он протягивает руку Аурелии, та – Червоне, и так по кругу… Николя делает мне «страшные глаза» – я, как Золушка, забыла о времени. Вообще-то перед балом меня навестила не фея-крестная, а грозная Пальма Мама и отдала приказ: «Чтобы в полночь лежала в постели!» Я нехотя бреду в кемпинг, оставив маленьких мужчин и женщин (они старше меня всего на три года!) наедине с их утопиями. Бросив последний взгляд сверху, вижу распавшийся круг: Аурелия и Герман держатся за руки, Мария-Кьяра положила голову на плечо Николя, Тесс и Кэнди достались Червоне.
