Всегда одетый с иголочки, офицер выглядел нисколько не лучше. Стеснялся неуместного вида и чувствовал себя так неуютно, словно был в этом виновен.
– Ничего, – сказал он себе под нос. – Сейчас перейдём на ту сторону. Займём оборону и помоемся или в реке, или, что ещё лучше, в русских банях. Холодной водой вряд ли отмоешь засохшую болотную жижу. Заодно постираем форму с исподним.
Он приказал трём отделениям взять оружие и боеприпасы. Подойти к началу моста и встать в шеренгу на северной обочине дамбы. Обер-лейтенант прошёлся вдоль куцего строя, застывшего по стойке «смирно». Брезгливо осмотрел пехотинцев и их грязную форму. На фоне сожженных машин мотострелки выглядели особенно жалко, словно убогие погорельцы, спасшиеся во время пожара.
В каждом подразделении не хватало двух, а то и больше солдат, которых убили проклятые варвары. Так что уцелевшие в ходе боя солдаты оказались сильно нагружены: на спине ранец с вещами и винтовка «Mauser», на ремне противогаз, штык-кинжал, подсумки и пара гранат, торчащих из-за широкого пояса.
В руках у первого стрелка пулемёт «MG 34», у второго коробки с набитыми лентами. У третьего, четвертого и пятого – части от миномёта калибром 81 миллиметр. У всех остальных деревянные чемоданчики с минами.
По команде своего командира первое отделение повернулось направо. Строй слегка растянулся, и с интервалом в метр-полтора солдаты трусцой направились к наведённому хлипкому мостику.
Двигаясь длинным гуськом, они подошли к началу висячей конструкции, где, наконец, осознали трудности предстоящей им переправы. Засуетились и стали перекладывать свою ношу в левую руку, чтобы освободить другую ладонь.
Делали они это затем, что боялись упасть, и хотели сжать пальцы на тонком канате, что служил им перилами. Справившись с нелёгкой задачей, они наступали на тонкий настил, связанный из корявых жердей.
Система тросов оказалась такой неустойчивой, что под ногами стрелков начала вилять из стороны в сторону и колебаться вверх-вниз, как синусоида. Опасаясь падения в реку, солдаты притормозили и пошли очень медленно, словно калеки.
Обер-лейтенант взглянул на своих подчинённых и понял, что переправа займёт много времени. Эти ленивые увальни едва держались на ватных конечностях. Да, под ними шаткая лента, но ведь он дал строгий приказ идти как можно быстрее. А воинский долг превыше всего!
Офицер хотел подстегнуть руганью таких нерасторопных свиней, но вдруг осознал, его крик ничего не изменит. Придётся стоять и смотреть, как стрелки едва шевелятся. Окажись чужой снайпер на том берегу, и враг перебьёт их всех до единого. Хорошо, что он распорядился свернуть не все пулемёты и миномёты.
