— Сам не знаю… Интуиция…
Я молча пожимаю плечами и, повиснув над расщелиной, включаю донное освещение.
— Транслируй на всякий случай на сушу, — говорит на прощание Джимми. Мало ли что может случиться… Эва уверена, что если на корабле есть яд, то рядом должно быть и противоядие…
Я молча включаю ретранслятор и обнимаю Джимми, стараясь не смотреть на его обезображенное лицо…
На крохотном экране ретранслятора я вижу пока то же, что и за прозрачной полусферой «ската».
Вскоре Джимми включает свой фонарь. Ошалевшие от света рыбы то и дело закрывают поле зрения перед объективом передатчика, укрепленного над маской Джимми.
Наконец луч фонаря выхватывает из полумрака покрытый толстым слоем ила борт корабля. Судя по всему, судно затонуло не менее сотни лет назад, еще в конце двадцатого века.
— Эта посудина явно из прошлого тысячелетия, — подтверждает мою догадку голос Джимми. — Во всяком случае, это не атомоход; ядерные реакторы тогда ставили только на ледоколах и подводных лодках…
Джимми уже плывет над палубой, заглядывая изредка в иллюминаторы. Палуба занесена илом, и пытаться сейчас найти вход в трюм бессмысленно.
— Все равно я плохо разбираюсь в системах судовых двигателей того времени, — говорит Джимми. — Попытаюсь проникнуть в грузовой отсек… Похоже, что судно пострадало от взрыва…
На экране появляется огромная пробоина, еще не успевшая затянуться донными наносами.
— Видишь? — спрашивает Джимми. — Это ведь результат извержения?
— Да… — тихо говорю я. — Этот разрыв образовался не более двух недель назад… Сдвиг пластов мог привести и к вертикальной деформации корабля…
Зияющее отверстие стремительно приближается, и вот уже луч фонаря освещает десятки контейнеров, заполняющих трюм…
— Это они… — хриплый голос Джимми едва слышен.
— Но они целы! — я почему-то перехожу на шепот.
Джимми ничего не отвечает, но я вижу, как луч фонаря судорожно мечется по стенам грузового отсека. Внезапно он замирает, и я понимаю, что вижу куски металла. Видимо, обломок скального основания во время извержения прорвал металлические ребра приржавевшего судна и раздавил часть контейнеров…
Луч фонаря освещает осколки стекла, затем рука Джимми в синтериловой перчатке поднимает одну из лопнувших ампул и подносит ее совсем близко к объективу передатчика, чтобы мы все могли ее получше рассмотреть.
Дно ампулы покрыто темным маслянистым налетом…
— Они все полопались, — говорит Джимми. — От давления. Контейнеры были крепки и герметичны, а вот ампулы… Если бы не извержение, эти ампулы могли бы пролежать невредимыми еще сотни лет… И тогда не мы, а может, наши правнуки…
