Вот кто истинный и прямой виновник смерти Акакия Акакиевича: «значительное лицо»!
Значительное лицо и его распеканье.
Значительное лицо и его система.
«Главным основанием его системы была строгость. «Строгость, строгость и — строгость», — говаривал он обыкновенно… Обыкновенный его разговор с низшими отзывался строгостью и состоял почти из трех фраз: «Как вы смеете? Знаете ли вы, с кем говорите? Понимаете ли, кто стоит перед вами?»
Когда перед ним появляется маленький чиновник со своей смиренной просьбой, он прежде всего наводит на него страх своими дежурными фразами (с некоторым даже усилением: последняя фраза повторяется трижды: «Понимаете ли вы, кто стоит перед вами? понимаете ли вы это, понимаете ли это? я вас спрашиваю»).
Заставив трепетать жалкого Башмачкина, значительное лицо испытывает полное удовлетворение: эффект превзошел даже ожидание. Он совершенно упоен мыслью, что слово его может даже лишить чувств человека. Взглянул на приятеля, который сидел у него в кабинете при появлении Акакия Акакиевича, «чтобы узнать, как он на это смотрит, и не без удовольствия увидел, что приятель его… начинал даже с своей стороны сам чувствовать страх».
За дрожащим от страха приятелем значительного лица виднелась вся Россия, стоящая навытяжку перед сонмом значительных и «других, еще значительнейших», как выражается Гоголь, лиц, ежечасно ее распекающих.
С умыслом лишенное имени, фамилии и должности значительное лицо выросло во всероссийское значительное лицо. Оно олицетворяло бездушный, жестокий самодержавный порядок. Строй, построенный на сыске, строгости, бесчеловечности.
Из беззаботного анекдота выросла повесть, каждое слово которой звучало жгучим обличением.
* * *
Все более и более обострялось в XIX веке социальное неравенство, все углублялась пропасть между имущими и неимущими. «Люди на чердаках и в подвалах» начали занимать видное место в литературе.
Нередко эта тема густо окрашивалась сентиментальностью. Мы часто встречаемся с выражением «жалостливо-сентиментальный».
Но жалостливость и сентиментальность — далеко не одно и то же.
Сентиментальность — это приторная умиленность перед предметом жалости. Страждущие наделяются всеми мыслимыми добродетелями, — к примеру, карамзннская «Бедная Лиза».
Тогдашний читатель с великой охотой проливал слезы над страданиями «угнетенной невинности» с ангельским характером и ангельской красотой.
Сентиментальность противоречит истинной жалости. Реальные «униженные и оскорбленные» мало походили на их слащавые изображения.
