Машина проходит мимо Трухина. Он близко видит Синчука с шофёром, сохатёнка. Максим стоит рядом, обнимает Малыша за шею.
И ещё одну сцену видит Андрон: встречу машины с Петрухой. Все собрались возле него. Максим кружит вокруг брата — наверно, ругает. Петруха стоит наклонив голову — будто бычок, готовый боднуть. Характер у бесёнка — ничего не скажешь!
Но всё кончается благополучно. Петруха лезет с Максимом в кузов. Значит, и его берут. Добился своего Петьша-вражонок!
А дорога Трухина прямее: через перевал, на Сергачи, к дружку Гришке Спирину.
…«ЗИЛ» с лосёнком заезжает в Сергачи. Здесь дом Семёна, здесь они пообедают. Надо ещё осмотреть машину, мотор в особенности. В одном месте так трахнул об камень под снегом, что в ушах зазвенело. Из радиатора закапало. Как бы не пришлось запаивать…
Сергачи отличаются от Юмурчена: кривая улочка, старые дома. Поставлены вкривь, вкось — как попало. Река хоть и быстрая, но маленькая. Юмурчен живёт на горе, а Сергачи застряли в низине: в топи да болоте.
Родителей в доме нет, уехали в город к другому сыну.
Семён приглашает гостей, принимается хлопотать.
Уставшего Малыша отводят в сарай. У него дрожат ноги от тряски в машине, от напряжения. Лосёнок успокоился, когда увидел Петю. Но всё-таки, почему нельзя идти пешком? Он бы шёл и шёл сколько надо.
Ему уже мерещится горбушка с солью и ещё что-нибудь сладенькое. Кусок сахару — он к нему привык.
Семён вертится на кухне. Руки у шофёра хваткие, шершавые ладони в чёрных крапинках. От повседневной работы, от напильника с зубилом. Со сковородкой тоже управляется неплохо. Жарит, парит, мешает, подсыпает. И всё пробует, боится, как бы не пересолить, не перегорчить. Чтобы всё было сытно и вкусно.
Не успевают ребята оглядеться, как хозяин ставит на стол кастрюлю с борщом, сковороду с картошкой, с мясом. Звенит чашками, ложками, режет хлеб, орудует половником. Будто не две руки у Агеева, а все четыре.
— Ешьте, ребятки, поправляйтесь!
Что говорить, отощали братья, за весь день пожевали хлеба с салом. А тут мясо, да не какое-нибудь — изюбрятина! Самое что ни на есть вкусное. Когда-то Максим с Петей ели такое в зимовье на Черемной. Наверно, охотник дядя Семён.
— Не я охотник — отец. Мне когда? С утра до вечера баранка в руках. Сиди, крути, поглядывай. Слушай, как старушка гремит костями! Сто лет в субботу стукнет. А всё равно привык…
Петя жуёт и дремлет, не может поднять тяжёлых век.
День с утра был заполошным. Встал раньше всех, будто знал, что приедут за лосёнком. Зашёл в стайку, поговорил с Малышом, доверил ему весь свой план.
