Я лежал в спальнике на жёсткой лавке и слушал, как кровь стучит в висках. Антон курил на улице давно запрещённый на Земле табак — более чем вредная привычка для альпиниста. А я вспоминал, как мы с Ингой в первый раз поднялись на Фудзи в Японии. Там было почти столько же людей, сколько на нижних станциях Олимпа. Но она была так счастлива, размахивала русским флагом на вершине… Может быть, именно тогда ей пришла в голову безумная идея оставить этот флаг на вершине Олимпа. Идея, которая, в конечном счете, забрала её у меня. Странно, сейчас я понимаю Ингу куда лучше, чем тогда.
Я засыпаю беспокойным сном, странным кошмаром, в котором меня преследует ледяной призрак мёртвой жены.
Мы продолжаем восхождение по леднику и спустя почти неделю изнуряющего холода, отвесных склонов, где приходилось карабкаться на верёвках, и пытки разряжённым воздухом, достигаем Малой вершины на высоте девяти километров. Ничем особенным она не выделяется, по сути это и не вершина, просто на леднике установлена табличка с надписью «Это высшая точка, которую может достигнуть человек без скафандра. Дальнейший подъём связан с неоправданным риском для жизни».
Антон прикладывается к кислородной маске и говорит.
— Знаешь, правительство Марса выдает сертификаты о покорении Олимпа, если предоставить им фотографию этого места.
Я пожимаю плечами. Со стороны это, наверное, выглядит комично, учитывая костюм и рюкзак со снаряжением.
— Я пришёл сюда не за сертификатом.
Антон снова прикладывается к маске, и я думаю, что нужно бы ему сказать, чтобы он берёг кислород, но я молчу — всё-таки он лидер экспедиции. Я думаю, что мы просто продолжим подъём, но Антон сипло спрашивает.
— А зачем ты сюда пришёл.
Я не отвечаю, и мы идём дальше. На высоте десяти километров на границе «чёрной зоны» нас оставляют проводники — у них нет скафандров, а это значит, что даже с кислородными баллонами выше двенадцати километров им не подняться. Недалеко от точки Эвереста, места, где расстояние до вершины Олимпа как раз составляет восемь километров, мы встречаем «Оранжевую куртку» — Франсуа Жассо, французского альпиниста, который тридцать лет назад пытался покорить Олимп, но так навсегда и остался здесь. Один из многих.
Антон остановился возле тела, и я воспользовался этой возможностью отдышаться. Несколько вдохов из кислородной маски — и муть перед глазами немного отступила. Антону, скорее всего, приходится ещё труднее.
— Знаешь, почему его не убирают? — спросил Антон, садясь прямо на лёд рядом с «Оранжевой курткой».
