— Люди называют нас русалками или сиренами.
Она села, и песчинки стали прилипать к мокрой загорелой коже. Я погладил её по щеке, и она потянулась за рукой, словно прося ещё ласки.
— Этот облик, он… — я замялся, но она поняла.
— Настоящий? — Эйрин придирчиво провела руками по бёдрам и животу. — Для тебя, Тимур, настоящий, пусть и совсем ненадолго.
Она грустно улыбнулась.
Я порылся в рюкзаке, и на песок полетели книги: некоторые дешёвые издания в мягкой обложке, несколько дорогих томиков с глянцевыми рисунками, мраморные барельефы и похожие на греческие колонны «Хроники Акварии. Том 1» — гласила темно-синяя надпись.
— Почти всё это время я писал. Что значат эти сны? Эти истории? Что ты сделала со мной?
Эйрин подняла книжку из песка, провела пальцами по иллюстрации, словно для неё в рисунке таился какой-то глубокий, понятный ей одной, смысл, пролистала страницы.
— К сожалению, я не знаю вашей письменности, но уверена, ты стал хорошим сочинителем. Архаичное слово прозвучало на удивление уместно.
— Я дала тебе кусочек нашей памяти, Тим.
— Зачем? — кажется, я знал ответ на этот вопрос. Он таился в беспокойных снах, в ещё ненаписанных книгах…
Да, ответ был в последнем, десятом, томе «Хроник Акварии», который я написал куда позже и в большой спешке.
— Нас осталось слишком мало, Тимур. Аквария до сих пор стоит на дне океана, какие-то системы всё ещё работают, и вы ещё долго не сможете войти в его своды, но город давно заброшен. Слишком многие погибли, слишком многие ушли на сушу, чтобы больше никогда не вернуться назад.
Она взяла меня за плечи и внимательно посмотрела мне в глаза.
— Я хотела, чтобы нас помнили, — какая-то тень совсем другой Эйрин вдруг пробежала в её глазах, той, от которой я удирал, но наваждение уже прошло.
Остаток дня мы болтали, как любовники после долгой разлуки. Я даже смог загнать куда-то глубоко в память, что передо мной не обычная девушка-подросток, что всё это видимость — парадная одежда, надетая ради меня. Мы пили кофе и ели сладости. Эйрин очень понравился шоколад, но вот от алкоголя она наотрез отказалась.
— Питаться всё время морепродуктами бывает утомительно. — грустно вздохнув, призналась она.
Потом мы говорили, и в какой-то миг наши ладони снова встретились — я любил нежную и хрупкую девушку, которой был нужен. Когда подошло время заката, и она стала возвращаться в свой оригинальный облик, я не убежал, а просто держал её за руку. Я всё ещё хотел задать один вопрос, который не решался спросить раньше.
