Из этой черной облачной бездны доносились далекие стоны и надсадные вопли. Кирилл понял — это от невыносимых страданий кричат люди.
Вторгались иные звуки: тихо позвякивали цепи. Слышались шаги. Побрякивали связки ключей. Порой скрежетали ржавые петли распахиваемой железной двери. А потом дверь будто бы гулко захлопывалась.
Затем долина вновь возникала, и снова земля тускло светилась, и по ней, будто светлячки, с место на место перебегали блуждающие огоньки. Перебежит, застынет, а потом снова в путь — к одному ему ведомой цели. Что творится внизу, Кирилл не понимал.
Ночной воздух и шлифованные камни под ногами Кирилла задрожали. Будто бы их сотрясли удары огромного невидимого колокола. Когда вибрация стихла, неслышимый для уха удар раздался еще раз. Уже сильнее. Кирилл ощутил, как сотряслись толстенные каменные стены замка. Потом еще удар, еще…
Тело Кирилла вдруг охватила промозглая ледяная сырость. Он внезапно осознал, что это не зимний холод. С ним он имел мало чего общего. Такая затхлая сырость стоит в глубоких подземельях, а может, в могилах. Хотя лежать в могиле Кириллу пока как-то не доводилось. Ни просто так, ни в качестве покойника, разумеется.
Этот промозглый ледяной холод как-то неожиданно и окончательно привел Кирилла в чувство. Он покачал головой, мол, надо же, что это со мной такое творилось, и взглянул на собак.
Ротвейлер Грей стоял рядом и с любопытством смотрел ему в лицо. Глаза у собаки уже не вспыхивали рубиновыми огнями. Они выглядели мудрыми и усталыми. Грей что-то ждал от него. И Кирилл вдруг понял, что этот ротвейлер очень умен, что это самая умная собака, которую ему когда-либо доводилось встречать. Что разум ротвейлера острей человеческого — он более глубокий и совершенный. Что он владеет такими знаниями, которыми никогда не будут обладать люди.
Грей смотрел на Кирилла снисходительно — так смотрит взрослый человек на расшалившегося ребенка. Мол, развлекайся, малыш. Придет время, и ты поймешь многое.
Шейла же стояла у самого края стены и провожала глазами плывущие черные тучи. Ноздри ее раздувались — собака чутко и тревожно ловила воздух. Жесткая шерсть на загривке медленно приподнялась. Кирилл чуть слышно присвистнул, подзывая питомицу. Положил руку ей на голову, почесал за ухом. Но овчарка не успокаивалась.
— Так, — сказал Кирилл. — На стену я поднялся. Увидел, что происходит в долине. Правильно делала, Шейла, что не пускала меня. Сунулся бы сдуру! Но все же, ведь не просто так я проснулся и пошел незнамо куда? А начатое надо доводить до конца. Верно? Есть у меня одна мысль. — Кирилл прищелкнул пальцами. — Ну что же. Если ты от меня чего-то ждешь, господин Грей, то я, пожалуй, готов удовлетворить твое любопытство. Только вот чего тебе надо? Хочешь, угадаю?
