И точно, он любил по-своему. Сидевшая теперь перед ним графиня Эвелина, вся в черном, с большими синими глазами, великолепно сложенная, начинала сильно нравиться великому императору. Он щурился, глядя на нее и слегка подергивая губами, что у него было признаком хорошего расположения духа.
Графиня все еще сидела потупившись, что необыкновенно шло к ее фигуре и представляло нечто в высшей степени очаровательное.
— Графиня! — начал Наполеон. — Я очень доволен тем, что вижу перед собой не духа, а живое существо, и притом — такое милое! Я плохо знаю этот дикий край. Скажите мне… О, я вам поверю!., скажите мне: что за народ московиты?
— Великий народ, император, — произнесла тихо графиня.
— Одно и то же! — возвысил голос Наполеон и забарабанил пальцами по столу какой-то медленный марш. — Вы не сговорились ли с Коленкуром, милая графиня? Коленкур того же мнения.
— Я Коленкура не знаю, император, — сказала графиня.
— Не знаете! Га! Откуда же вы знали те случаи, о которых мне предсказывали ранее?
— Орел знает небеса, крот — землю. Вот разгадка моих предсказаний, император.
— Как все объясняется просто! — воскликнул Наполеон.
— Проста и сама жизнь, император.
— Га, да вы философ, графиня! — засмеялся Наполеон. — Вам сколько лет? Двадцать. Не более, конечно. Странно: так мало живете и так много знаете. Конечно, вы знаете и то: чем окончится мой поход в Россию?
— Знаю, император, — сказала твердо графиня.
— Да, да, припоминаю, вы уже сказали мне это: на меня обрушится вся Европа…
— Более, император.
— Ну?
— Вам придется отступить из России.
Наполеон вскочил, сильно двинув в сторону кресло.
— Что за женщина! — вскричал он. — Она, кажется, хочет быть не стряпухой, а полководцем! Впервые вижу такую выскочку, — горячился грубо император. — Госпожа Ремюза, та тоже умничала, но эта… О, вы уж слишком умны, дитя мое! — обратился император прямо к графине, сидевшей, как черное изваяние. — Умерьте ваши предсказания, а то иначе и я могу кое-что предсказать!
— Я не боюсь угроз императора, — произнесла тихо и без волнения графиня и при этом медленно поднялась. Взволнованный император быстро шагнул к ней:
— Стойте! Не уходите!
Графиня стояла, не трогаясь с места.
— О, эти женщины, — понизил несколько тон своего голоса император, — всегда лезут туда, где их не спрашивают!
Он зашагал по кабинету.
— Эти Юдифи мне не по душе!
— Кто же вам по душе, император? — проговорила графиня. — Вирсавии?
Наполеон остановился в упор перед графиней.
