Это писала одна из образованнейших и умнейших женщин тогдашней Москвы, и в ее взгляде на Растопчина заключался, стало быть, взгляд и многих других особ высшего света на нового главнокомандующего. Этой даме впоследствии, как и многим другим, пришлось изменить свое мнение о Растопчине и — то не в меру восхищаться им, то не в меру ненавидеть.
А граф все шел своей дорожкой и с необыкновенной ловкостью умел применяться к обстоятельствам, забавно повторяя свою любимую поговорку — стишок из «Модной жены» Дмитриева:
«Но как не рассуждай, а Миловзор уж тут!»
Москва будет разорена…
Посещение Растопчина удивило и вместе с тем обрадовало Иванчеева. Чести такой старик уже никак не ожидал от такого лица, как главнокомандующий Москвы, да еще такого, как Растопчин.
Вдоволь нанюхавшись табаку, граф заинтересовался иванчеевскими аппаратами и долго расспрашивал старика о значении всякой вещи. Старик охотно объяснял ему. Потом они запросто уселись, выпили по чашке кофе, выкурили по трубочке табаку. Завязалась речь.
— Времена-то, Ираклий Лаврентьевич, — заметил граф, — чертовские!
— Подлинно, граф, — подтвердил Иванчеев.
— Бонапарт дурит.
— Дурит.
Граф потер свой высокий лоб и вдруг спросил:
— А правда ль, что Бонапарт в Москве будет?
— Будет несомненно, — ответил спокойно и ровно Иванчеев.
Иванчеев и граф посмотрели друг на друга. Граф улыбнулся. Лицо Иванчеева сохранило спокойствие.
— Я сам того же мнение, Ираклий Лаврентьевич, — сказал граф, — но только — мнения, а совсем-таки не уверен в том, а вот вы говорите: «будет несомненно». Почему вы это знаете?
Вместо ответа Иванчеев взял один из своих фолиантов, раскрыл его перед Растопчиным и указал страницу.
«1790 год. Август. Свет Марса на Западе увеличивается. Звезды там же меркнут. Земля в тумане. Вывод: На Западе зарождается воин, прежние воины меркнут. Тяготы на земле».
«1791 год. Январь. Юпитер в тумане. Вывод: Гибель на Западе короля».
«1792 год. Много падающих звезд на Западе. Вывод: Гибель множества людей на Западе».
Иванчеев молча перевернул перед графом несколько листов в фолианте.
Граф прочел:
«Год 1810. Август. Гулы под землей. Землетрясение. Через год явится знаменье — комета. С запада на восток движение полчищ во главе идола. Идол на развалинах».
Иванчеев взял осторожно из рук графа фолиант и положил его на прежнее место.
Мало чему удивлявшийся в жизни, граф, при этом случае, был порядочно-таки удивлен. Не было сомнения — граф это заметил и по письму, и по другим признакам, — что все им прочитанное было писано своевременно, а главное: все предсказанное — или совершилось, или совершается.
