– Как будет угодно моему повелителю…
– Перестань! – повысил голос Ганнибал. – Нас все равно никто не слышит… Мы оба знаем, что я тебе не повелитель. Мы – равноправные граждане свободной страны, и ты послан сюда в качестве военного командира, а не моего слуги.
– Хорошо, Ганнибал, – ответил Мисдес, пристально посмотрев на друга. – Мне одинаково по душе и меч воина, и свиток дипломата. Ты же знаешь, я способен к языкам: помимо выученных дома греческого и латинского, здесь я освоил два местных наречия. Но все-таки мне хотелось больше уделять внимания военной службе. Хотя я всегда рад быть полезным тебе и на другом поприще.
– Тогда, полагаю, мы договорились, – удовлетворенно кивнул Ганнибал. – В Испании известно, что ты - мой друг и представитель древнего аристократического рода. Буду посылать тебя на важные переговоры. Пусть тщеславные испанские царьки увидят: знатные карфагеняне не считают зазорным сами приезжать к ним, как к равным, – закончил беседу Ганнибал и замолчал, задумавшись о чем-то серьезном.
От этого занятия его отвлек подскакавший молодой офицер – карфагенянин Анниба, командир разведки. Пытаясь осадить взмыленную лошадь, он наклонился как можно ближе к Ганнибалу, невзирая на то, что сообразительный Мисдес направил своего коня в сторону, и взволнованно доложил:
– Господин, новые сведения от лазутчиков: в четырех часах верхом отсюда движется огромное войско. Это карпетаны, олькады и остатки разбитых тобой ваккеев. Разведчики докладывают, что их может быть до ста тысяч… Но, похоже, они не торопятся, чего-то выжидают.
Ганнибал нахмурился: «Авар. Его работа…»
Он сердито посмотрел на Мисдеса, но ничего не сказал. Потом велел Аннибе:
– Пришли ко мне всех лазутчиков!
Тот исчез и вскоре появился с пятью всадниками.
Ганнибал выслушал вначале иберов, потом ливийцев и, уточнив некоторые детали, велел собрать старших офицеров, чтобы держать совет на ходу, не останавливая движения армии.
Вначале прибыл командир иберийской пехоты, умудренный Магарбал, и старший над ливийцами – племянник Ганнибала, красавец Ганнон Бомилькар. Потом прискакали на взмыленных лошадях командир кельтской пехоты – гигант Магон, по прозвищу Самнит, и главный погонщик боевых слонов, всегда задумчивый Ферон. Так как Мисдес, командовавший конницей, был здесь с самого начала, то совет лагеря собрался в полном составе.
Все подразделения в армии Ганнибала делились на ударные части и легковооруженных застрельщиков, которые также имели своих командиров (в их числе уж известного Целея), однако они не входили в совет лагеря и приглашены не были.
