— Милый, я так боялась, что тебя увезут и мы даже не увидимся, — прошептала она, прильнув к нему, и слезы навернулись у нее на глазах. — Я так боялась…
Крутову стало жаль ее, захотелось стать уверенным, сильным, спокойным, чтобы одним верным ласковым, словом избавить ее от беспокойства.
— Чудачка. Разве ж так делают? С бухты-барахты не пошлют на фронт…
— Значит, вас пошлют еще не скоро? — спросила она оживляясь, и надежда просветлила ее лицо.
— Да, еще день-два наверняка пробудем здесь, — ответил он таким тоном, словно день-два были великим сроком.
— Все равно, это так скоро! — вздохнула она.
— Ничего. Не я один еду — все.
Родители Иринки были дома. Отец только что вернулся со смены и отмывал под умывальником черные от мазута руки.
— Ну, едем на фронт?
— Приходится, — сдержанно ответил Крутов.
— Да, война предстоит серьезная. Большими силами ломит, проклятый…
— Будем воевать, Сергей Иванович.
— Пришло, пришло, видно, ваше время испить чашу… Главное, духом не падать, потому что хуже этого на фронте быть ничего не может. Кажется, совсем конец пришел, а ты держись, веру не теряй, глядишь, и жив остался, и дело от этого выиграло. На войне не столько сила, сколько этот самый дух решает. Вот я на первой германской чего не натерпелся: и в окопах мок, и вшей кормил, и в атаки ходил, а ничего, пронесло. Опять же потом гражданскую всю как есть прошел, какого тоже лиха только не повидал, а победили, потому что крепкую веру в себе на этот счет имели. Слов нет — тяжело, многие назад не вернутся, многих перекалечит, много слез будет пролито, так ведь другого выхода нет, как только драться, потому что Отечество… — Он произнес это слово раздельно, выделив его из всей своей речи. — Без Отечества человек не может. Мы, старики, свое дело исполнили, отстояли Россию от германца, от всякой другой нечисти, теперь ваш черед. Ваше время — вам жить, вот и смотрите, как лучше, думайте…
Крутов слушал спокойную и умную речь Сергея Ивановича и думал: как же так, он, грамотный, считал себя умнее простого рабочего, у которого вся жизнь прошла за верстаком и тисками, а вот ходил и света не видел за своей любовью, мучился, когда на свете есть дела поважнее. Видно, одной грамотности мало, чтобы взять верный курс.
— Спасибо, Сергей Иванович, за добрый совет! — сказал Крутов растроганно. — Будем и мы свой долг выполнять, чтобы потом никто не корил.
Мать Иринки втихомолку всплакнула и потянула мужа в другую комнату:
