— Когда-то это был город о тридцатимиллионным населением, — заметил Стэйси. — А сейчас в нем лишь немногим больше двух миллионов. Население продолжает уменьшаться. Те, кто остался, предпочитают жить в пригородах. Населенная часть города, в сущности, представляет собой кольцо шириной пять миль вокруг опустевшего центра диаметром сорок или пятьдесят миль. Они петляли по боковым улицам, мимо небольшой все еще работающей фабрики, хотя рабочий день обычно заканчивался в полдень, пытаясь вырваться на широкий бульвар, ведущий на запад. Конрад прокладывал маршрут по карте. Они приближались к границе того пятимильного пояса, о котором только что говорил Стэйси. На карте он был обозначен зеленым цветом, и от этого замкнутый в нем центр города казался плоской, серой и огромной неизведанной землей. Они пересекли последние торговые перекрестки, знакомые Конраду еще с детства, последние дома предместий и улочки, перекрытые стальными виадуками. Стэйси обратил его внимание на один из них, под которым они в этот момент проезжали.
— Это остатки сложнейшей транспортной системы с множеством станций и переездов, перевозившей в сутки пятнадцать миллионов пассажиров. Минут тридцать они ехали молча, Конрад, подавшись вперед, смотрел в лобовое стекло. Стэйси, ведя машину, искоса наблюдал за ним в зеркальце. Городской пейзаж постепенно менялся. Дома становились выше и меняли свой цвет, тротуары были отгорожены от проезжей части металлическими барьерами, на перекрестках появились светофоры и турникеты. Они въезжали в предместье старого города, на его пустынные улицы, минуя многоярусные супермаркеты, огромные кинотеатры и универсальные магазины.
Опершись локтем о колено и удобно подперев подбородок ладонью, Конрад молча смотрел на город. Не имея ни машины, ни велосипеда, он никогда не забирался так далеко в центр. Как всех детей, его больше тянуло за пределы города, туда, где еще оставались свободные пространства. Эти улицы, думал он, вымерли лет двадцать или тридцать назад. Тротуары были усеяны осколками разбитых витрин, зияли пустые окна, погасли неоновые вывески, перепутанные, оборванные, свисающие с карнизов провода казались сетью, накинутой на улицы. Стэйси, сбавив скорость, осторожно объезжал повсюду брошенные на улицах автомобили и автобусы с истлевшими в порошок шинами. Конрад теперь вертел головой то вправо, то влево, пытаясь заглянуть в темные провалы окон, узкие улочки и переулки, но странным образом не испытывал при этом ни страха, ни волнующего ожидания чего-то необыкновенного. Пустые заброшенные улицы были так же малоинтересны, как мусорный бак. Миля за милей унылой полосой тянулись безликие предместья. Но вот постепенно архитектура стала меняться, появились десяти- и пятнадцатиэтажные дома, облицованные цветной зеленой и голубой плиткой в стеклянной или медной опалубке. Конраду казалось, что они со Стэйси двинутся скорее вперед, а не назад, в прошлое мертвого города. Через лабиринт боковых улочек машина выскочила на шестирядную скоростную магистраль, вознесшуюся на мощных бетонных опорах до крыш домов. Свернув с нее на боковое кольцо, они стали спускаться. Дав газ, Стэйси наконец выехал на первую из улиц, ведущих в центр города. Конрад не отрывал глаз от открывающейся панорамы. Впереди, милях в четырех, уже вырисовывались прямоугольные контуры огромного жилого массива из тридцати- и сорокаэтажных небоскребов. Они стояли рядами, тесно прижавшись друг к другу, как костяшки гигантского домино.
