И взгляд-то проникновенный, печальный, будто бы известны добропорядочному рептилоиду все мои неприглядные мысли.
Голова эта сидела на тонкой подвижной шее, которая, не иначе как под тяжестью оной головы, слегка прогибалась. И кожа на ней морщила, обвисала бледным мешочком-зобом, который быстро и часто пульсировал.
Я отметила узкие плечи.
И непропорционально короткие передние конечности о трех пальцах.
— Мой облик внушает вам отвращение? — меж зубами мелькнул длинный язык. — Это инстинктивная неприязнь, которую вы со временем преодолеете.
А и костюмчик сменил.
Теперь на этой жертве моего воображения был многослойный балахон из полупрозрачных тканей всех оттенков розового.
И лиловый бант на шее.
Понятно, кто обстановкой в комнате заведовал.
— Да… в общем-то… я толерантна, — поспешила уверить я. — Просто вы выглядели несколько иначе…
— Псевдооблик, — ксенопсихолог все же вошел в комнату целиком, включая длинный мускулистый хвост. Свернув его крючком, он оперся на него. Сложил трехпалые лапы на груди.
А задние, куда более мощные, выставил.
— Мы не хотели вас пугать, — доверительно произнес он и зубы облизал. — И посчитали, что при первом контакте вам будет удобней беседовать с особями своего вида.
— Спасибо за заботу.
Все же галлюцинация или нет, но воспитание никто не отменял.
Мало ли.
— Я рад, прекрасная Агния-тари, что вы столь спокойно отнеслись к переменам…
Ну… Поистерить я, конечно, тоже могу. Только какой в этом смысл?
— …признаюсь, мы все испытывали определенные опасения. Ваш мир относится к числу закрытых…
Я слушала и кивала.
Закрытый.
Конечно.
И открывать его не надо. Не хватало, чтобы всякие рептилоиды по нему шастали, и не только, подозреваю, они…
— …что в свою очередь говорит о высоком уровне агрессии и низких социально-адаптивных возможностях…
…а умные у меня глюки. Не даром я шесть лет на медицинский убила.
— …и тем приятней осознавать, что нам повезло с вами, — он вновь улыбнулся и коготь меж зубов сунул. Будь и когти не такими острыми, а зубы — не такими длинными, это выглядело бы мило.
— Рада, что вы рады, — я перевела взгляд на окно, за которым с прежней унылой сосредоточенностью разгуливала красноглазая корова. — Скажите… а это зачем?
— Вам нравится?
На бледной шкуре ксенопсихолога расплылись розовые пятна.
— Не уверена, — честно призналась я, когда корова в очередной раз подняла голову. — Это… существо… меня несколько беспокоит. Оно сюда не заберется?
— Сюда?
Щелкнули зубы, а мешок шейный завибрировал мельче и чаще. Ксенопсихолог же издал тонкий протяжный звук, на который корова откликнулась гудением.
