Я толкнул профессора в бок. Он замычал, открыл глаза и сразу все понял.
— Куда вы, Аполлон Григорьевич? — закричал он.
— Воздухом чистым подышать-с, — ответил тот. — В вагоне вонища невыносимая. Не спится, знаете ли...
— Слезайте сию же минуту, — закричал профессор. — Все равно не уйдете! Я вас от себя не отпущу ни на шаг.
— Ну, уж и ни на шаг, — спокойно сказал Шмербиус. — Это кого-с ни на шаг? Меня-то? Ну, что вы нервничаете, профессор? Как бы вас кондрашка не хлопнул. При вашей толщине это очень просто. — Он наглейшим образом заболтал ногами над нашими лицами. — А, впрочем, прощайте. Или, вернее, до скорого свиданья. На том свете. Тридцатого апреля, знаете ли... Так у нас положено. Ну, всего самого наилучшего. Мне пора.
Он вскочил на ноги, и мы услышали его шаги по крыше вагона.
— Дьявол! — заревел профессор, вскочил на ясли, ухватился руками за края окошка и стал протискивать в него свое огромное тело. Это ему долго не удавалось, но в конце концов он, приподняв одно плечо и опустив другое, вышел-таки на крышу.
Я поспешил за ним, но когда мне удалось вылезть, он уже был на следующем вагоне. Шмербиус сильно опередил его и, с удивительной ловкостью перескакивая с крыши на крышу, быстро шагал к паровозу. Профессор, грузный и неуклюжий, с ожесточением гнался за ним.
Крыши вагонов не приспособлены для ночных прогулок, особенно, если поезд при этом движется. С замирающим сердцем пробирался я по этой опасной дороге. Воздух и темнота были моей единственной опорой. Дойдя до покатого и обледенелого края вагона, я перепрыгивал на край другого вагона, такой же шаткий, покатый и скользкий.
Не доходя двадцати вагонов до паровоза, Шмербиус вдруг остановился. Он, казалось, поджидал нас, но не оборачивался, а смотрел вперед на зарю, охватившую полнеба.
Я догнал профессора.
— Профессор, — спросил я, — что это за странный вой, от которого гремит весь лес?
— Это волки преследуют поезд, — ответил он.
Действительно, взглянув вниз, я увидел на снегу какие-то быстрые серые тени. Они неслись наравне с поездом и равномерно, как заведенные, бросались на вагоны. Но поезд лениво отряхивал их в снег. Быки встревоженно и нестройно мычали в ответ.
Шмербиус дал нам подойти на расстояние одной крыши и затем неожиданно скользнул вниз на буфера. Добежав до конца вагона, мы остолбенели.
Скрепы, соединяющие этот вагон со следующим, были сняты. Передняя часть поезда быстро убегала от нас. Шмербиус стоял на буфере последнего из уходящих вагонов и что-то кричал, кривляясь, приплясывая и размахивая руками.
