— Сколько, по-твоему, чешуйчатая протянет? — поинтересовалась суккуба.
— Думаю, дня два. Может три, если удаться ещё раз напоить её эликсирами.
— Скорее первое. Она впала в кому часа три назад, — покачала головой демоница. — Без помощи опытного лекаря бедняга без вариантов сыграет в ящик. А наш "опытный лекарь", сейчас с хохотом носится за куском желе, наделённым сознанием по какой-то злой шутке богов.
— Да ладно тебе, Атрама не так уж и плоха…
— А не в ней и дело! — внезапно вспылила Тия, грохнув кулаком по доспеху. Тот гулко звякнул и с оглушительным грохотом рухнул на пол, рассыпавшись на отдельные сегменты. Практически сразу появился дымчатый силуэт и принялся собирать валяющиеся по всему коридору железяки, возвращая их обратно на место. Из двери гостиной вылезли две донельзя удивлённых пары глаз (к слизню, конечно, это выражение подходит лишь фигурально — она видит, слышит и дышит всем телом (мы с Калиной всё проверили!!!)). — Чего вылупились!? Идите играть дальше!
Атрама и Сания тут же скрылись. Послышались тихие всхлипы и неразборчивая речь склизкой. Я же молча одарил женщину осуждающим взглядом.
— Тебе-то чего? — буркнула она, утирая невольно выступившую слезинку. — Сам вон как рванул из комнаты! А представь, что это значит для меня! Из-за того, что мы попали сюда, восемь лет моей жизни пошли крахом! Я столько сил вложила в эту малышку, а теперь этого нет…
— Возможно, память вернётся…
— "Возможно", — раздражённо фыркнула она, передразнивая меня. — Она мне очень дорога. Её чистота, доброта, заботливость, ум, застенчивость, да вообще всё в ней достойно восхищения. Она — моя полная противоположность. А теперь…
— А теперь это никуда не делось, — перебил я суккубу. — И в тебе тоже есть черты, достойные если не восхищения, то хотя бы уважения.
Женщина криво усмехнулась, что, скорее всего, можно было перевести, как: "назови хотя бы одну".
— Твоё отношение к ней, — не помедлив ни секунды, сказал я. — Ты заменила этой девочке мать, сестру и подругу. Дала ей всё, что болезнь отобрала у неё, — Тия, донельзя мило шмыгнув носом, подошла ко мне и, опустившись на колени, уткнулась в грудь. — И сделаешь это ещё раз, если понадобится. Я в тебя верю. Мы выберемся отсюда, и жизнь вернётся на круги своя. Постоим себе домик где-нибудь в глуши, останемся там до самой старости, а проблемы с горестями и печалями пускай горят синим пламенем!
Мои руки сами по себе принялись гладить её шелковистые, каштановые волосы. Прошло некоторое время, прежде чем она успокоилась и отстранилась от меня, смущённо пряча заплаканные глаза.
