Одежду он приготовил давно, когда еще не было никаких оснований считать, что она в самом деле понадобится. Кеды с оптовки, клетчатая красно-бурая ковбойка, джинсы из города Иванова. Он снял часы, выложил на стол паспорт, бумажник, редакционное удостоверение, записную книжку, мобильник, калькулятор, ключи и платок. Переоделся и рассовал по карманам все необходимые предметы: другой паспорт, несколько сложенных листков бумаги в клеточку, платок, три гелевые ручки, горсть монет и пачку презервативов. Он знал, что с собой удастся пронести только легкие вещи и только вплотную к телу. Набрал на калькуляторе несколько чисел, перемножил, записал результат на бумажку. Все вещи со стола сложил в плотный полиэтиленовый пакет, аккуратно свернул его и задвинул в щель между стеной и лакированной деревянной панелью, прикрывающей батарею центрального отопления. Нормальную одежду — джинсы «райфл», рубаху и кожаные туфли — вместе с сумкой убрал в пустой шкаф. Как будто всё…
Писать прощальные письма было опять же некому. Оставалось набрать число, допустимую ошибку и залезть в кабину. Точнее, в кабинку. Когда-то один деловой человек собирался устроить в подвале ДК не то оздоровительный комплекс, не то фитнес-центр, но пришел черный август, и деловой исчез, не заплатив за аренду и бросив на произвол судьбы все оборудование, которое успел завезти в подвал. Договориться с директрисой и получить в личное пользование кабинку от солярия — плевое дело для человека, который родился и вырос при социалистическом строе. Кабинка шикарная, круглый матово-сквозящий цилиндр со сдвижными дверями. Любой дизайнер малобюджетного фильма отдал бы полжизни.
А вот кнопка была совершенно не помпезная — черная, прямоугольная и щербатая. Как в лифте. Может, поэтому он каждый раз подсознательно ждал, что пол уйдет из-под ног. Или, наоборот, толкнет вверх — ведь здание могло просесть… Но ничего не произошло.
Ну вот, так я и знал, ничего не получилось, видимо, из-за того, о чем я думал с самого начала, напряжения не хватило, шиш, как сказал бы Виктор, вот и завершилась эта дурацкая эпопея, — бормотал он, возясь с засовом. Наконец дверца открылась — и тут-то пол ушел из-под ног.
Деревянные панели исчезли, стены были выкрашены в зеленый цвет. На черном от гнили паркете поблескивала лужа. За оконным стеклом возникло густое переплетение веток, застящих бледное утреннее небо. В сыром воздухе чуть заметно пахло горелым.
