Знакомые аккорды и знакомый голос, который дружественная критика по сей день называет гортанным, а недружественная — блеющим:
Танцуем всю ночь, танцуем весь день,
В эфире опять одна дребедень,
Но это не зря,
Хотя, может быть, невзначай.
Гармония мира не знает границ —
Сейчас
Мы будем пить чай!..
Прекрасная ты, достаточный я,
Наверное, мы плохая семья…
Теперь он вспомнил. И моментально прошла голова, как будто кто-то заменил неисправную деталь в этом капризном высокотехнологичном приборе.
Он не очень-то любил этого типа и его песни, в которых, по его мнению, претензий было нимного больше, чем таланта или юмора. А впрочем, теперь, последние несколько лет, он любил и «Аквариум», потому что любил ее. Вместе с ней. Или — как ее атрибут. Как ее норвежский свитер, как розы на обоях в ее пятиэтажной хрущобе. Аня!
По-моему, мы как в старом кино,
Пора обращать воду в вино,
И это не зря,
Хотя может быть невзначай…
Она приехала из Питера. Мы впервые встретились пять лет назад. Мы вместе три года и четыре месяца. Стой, погоди…
— Вот таким образом — надеюсь вы не разделяете мнение мэтра о нашем эфире по-моему у нас не одна дребедень хотя дребедень тоже бывает гы-гы-гы а лучшая российская — и — мировая музыка а теперь…
Он стащил с головы наушники и выключил радио. Пальцы заметно дрожали. Идиотизм, форменный идиотизм, но если я сейчас же не пойму, я сойду с ума… Аня. Если… нет, не может быть, просто не может быть!
«Век назад умри». Он действительно сейчас не понимал, какой из двух версий реальности принадлежала она — этой или той, другой, в которую путь для него навсегда закрыт. «И тогда б надежда меньше не была»… Он словно потерял рассудок от страха, никак не мог вычесть ее возраст из 2002 и сопоставить полученное с 1965 — выходила какая-то чушь, и тогда он вытащил из пакета записную книжку.
Вторая сверху запись на «Ч». После редакции журнала «Человек» аккуратно вписано: «Чернова Анна Валерьевна» и телефон — последние четыре цифры вместе, по новой деловой моде. Ее четкий прямой почерк. Она сама записала ему свой телефон при первом же знакомстве. В тот первый раз она очень старалась выглядеть серьезнее и старше, хотя — или потому что — сразу поняла…
Он тут же успокоился. Остальное, как бы там ни было, не стоило нервов. Убрав телефонник на место, он встал, потянулся и подошел к окну. Солнце клонилось к вечеру, ярко светило вдоль переулка. У тротуара стояли гуськом машины: золотистый «рено», темно-синяя «девятка» и красная «ода». Маленькую площадь перед подъездом ДК стремительно и плавно пересек широкоштанный юный гопник на роликовых коньках. Рядом парень в таких же безразмерных штанах стоял на одной ноге, растопырив руки, а рыжая девчонка в малиновых клешах старательно обводила мелком его длинную тень. Типичный майский вечер в Москве начала двадцать первого века.
