– Теперь мой десерт. – Прохрипел Сган, и я бесцеремонно задвинула ложку в его рот. Побыстрее бы кончилось это чертово суфле. Иначе моя броня падет окончательно. Я максимально быстро запихивала в него это пюре. И когда он взбунтовался, со смехом мотнув головой в сторону, содержимое очередной ложки конечно же оказалось на его щеке.
– Теперь ты. – Мгновенно перестав смеяться приказал он.
– Что я?
– Убери это с меня.
Я растерянно потянулась к салфетке, но он крепко перехватил мою руку так, что я даже вздрогнула.
– Не так. Сама. – Поняв, что он требует от меня повторить его маневр, окончательно засмущалась, начав непроизвольно ерзать.
– Не перестанешь двигаться на мне, я больше не смогу сдерживаться, Любимая.
– Не называй меня так.
– Я все ещё жду.
Пальчиком свободной руки я сняла часть суфле с его кожи, и слизала его. Горящим взором он смотрел в мои глаза, и в этот раз я приняла вызов. Я смотрела в ответ, облизывая свой палец. Затем потянулась в его щеке снова, и снова демонстративно вылизала палец. На его лицо отразилось безумие. Одна рука, все ещё придерживающая меня за попу сжалась с такой силой, что мне стало почти больно. Вторая рука все ещё была в плену его. Он замер, словно высеченный из камня, не шевелясь, не дыша.
– Я все ещё испачкан. Все до конца. – Все, что мне оставалось, это слизать остатки с его щеки. И когда я повторила его поцелуй, он не выдержал. Сорвавшись со стула вместе со мной, он смел все содержимое стола на пол, усадил меня на него, прижавшись до такой степени, будто хотел впечататься в мою кожу. Он впился в мои губы с таким остервенением, словно хотел выпить. Я отвечала. Невозможно было противостоять этой страсти, этой нежности, этой потребности во мне. Он уложил меня на стол, потом поднял снова, не желая, кажется, терять наш телесный контакт. Его руки сминали мою попу, прижимали меня к Сганнару все сильнее и сильнее. Я таяла как кусок льда, брошенный в кипяток. Моя неприступность трескалась и рушилась на глазах. Обрывки сознания, к черту все, я имею право на эту слабость, имею право получить это удовольствие сейчас! Но как только я услышала треск разрываемой ткани, вдруг очнулась. Очнулась, и моё так нагло попираемое им чувство свободы подняло голову с новой силой. Поняв, что если сейчас я пойду на поводу сиюминутной похоти, а она была, и ещё какая! – я сделаю огромную ошибку. Сдам свои позиции в нашей странной борьбе. Что я могу противопоставить его насилию над собой и своим будущим? Только свою гордость. Резко оттолкнувшись от него, я проехалась по расчищенному гладкому столу и грохнулась с другой стороны. Мгновенно сев на корточки, я выглядывала поверх стола, как нашкодивший ребенок.
