У Бернара снова возникает чувство, что он все еще в постели наверху и ему это просто снится.
– Не знаю, поняли вы или нет, – повторяет Сандра, когда он поворачивает к ней свое бледное лицо с выражением полного непонимания. – Поняли?
Бернар качает головой.
Сандра отводит взгляд на несколько секунд. Слышно, как русские смеются над чем-то.
И тогда Сандра говорит:
– Вы любите секс, Бернард?
Бернар, пытаясь овладеть собой, отпивает фанты.
– Секс? – произносит он. – Да.
– Разумеется. – Сандра смеется. – Слова истинного француза.
Он не вполне понимает, что она хочет этим сказать, и не уверен, что правильно расслышал.
– Простите, – говорит он.
– Почему бы вам не пригласить Чармиан в свою комнату после обеда? – говорит она. – Думаю, ей бы это понравилось.
Бернар, озадаченный таким поворотом, переспрашивает:
– В мою комнату?
– Да. Думаю, ей бы это понравилось.
Больше он не успевает ничего спросить – возвращается Чармиан. Садится на свое место, не говоря ни слова и не глядя в сторону Бернара, и с жадностью ест очередную тарелку разогретого в микроволновке блюда.
Они уже в холле, когда он говорит ей:
– Хочешь посмотреть мою комнату?
Эти слова, такие простые и конкретные, как будто сами выскочили у него изо рта. Он не собирался произносить их или вообще что-либо.
Она смотрит на мать.
– Я думаю ненадолго прилечь, – говорит Сандра.
Она начинает подниматься по лестнице.
Через несколько секунд, ничего не говоря, они следуют за ней.
Они идут за ней до площадки второго этажа. Она останавливается перевести дыхание и кивает им на прощание, и они оставляют ее в тусклом свете из замызганного окошка и поворачивают в темный коридор – сначала Чармиан, а за ней Бернар.
Они останавливаются в полутьме перед его комнатой. Он открывает дверь и пропускает Чармиан вперед.
Входя за ней, он понимает, что запашище в комнате нехилый. Занавески задернуты, и повсюду разбросана его грязная одежда.
– Извини за беспорядок, – говорит он, закрывая дверь.
– У нас то же самое, – сообщает она.
– Да?
Они стоят рядом в затхлом воздухе. У него опять возникает чувство, что это ему только снится. Она необъятна. И эта необъятность только усиливает ощущение нереальности.
– Так чего тебе хочется? – спрашивает она, продолжая осматривать комнату, окидывая взглядом открытый чемодан с одеждой на застеленной кровати, на которой Бернар не спит, ближе к двери.
Он пожимает плечами, как будто не представляя, чего ему хочется, как будто он даже не думал об этом.
