Тихо запиликал мобильник, и Барбара ответила, не глядя на дисплей — она отлично знала, кто звонит.
— Доброе утро, дорогая.
— Привет, пап.
— Как настрой? Боевой?
— Все хорошо. Как ты?
— У нас все отлично. — Отец, как обычно, говорил бодро. — У Роджера сегодня турнир, едем с ним в машине. Пожелай ему успехов, я включил громкую связь.
— Успехов, — без энтузиазма отозвалась Барбара. — Порви их всех, братик.
— Будь спок, сестра. У меня с достижением целей все отлично.
В трубке раздался одобрительный отцовский смешок, и Барбара отчетливо вообразила себе эту картину: отец рулит с гордым видом в своей «счастливой» клетчатой рубашке, которую всегда надевает по важным случаям, а братец-переросток сидит рядом с самодовольной физиономией по поводу того, как тонко подколол сестренку.
— У Джошуа тоже игра на выходных, — сказал отец. — Может, подъедешь поболеть за брата?
— Вряд ли получится. У меня работа.
— Заставлять жирдяев приседать? — В голосе отца сквозила привычная насмешка, прятавшая плохо скрываемое разочарование. Тренер по американскому футболу, строивший учеников на поле, и дома проявлял командирские замашки, воспитывая в двух сыновьях и дочери спортивный дух. И если младшие Роджер и Джошуа отлично вписались в выбранную их отцом дорогу — первый подавал большие надежды в футболе, второй — в бейсболе, то со старшей, Барбарой, возникла заминка.
До девятнадцати лет она, подчиняясь давлению и авторитету отца, тоже занималась американским футболом, но звезд с неба не хватала, хотя и показывала неплохие результаты. Но когда все зашло слишком далеко и замаячила перспектива большого спорта, Барбара неожиданно для всех взбрыкнула и проявила характер, заявив, что бросает.
Она потому и уехала из Чикаго, чтобы поменьше видеть этот осуждающий, скорбный отцовский взгляд каждый раз, когда речь заходила о работе и планах на жизнь. В колледж она не поступила, а ничего, кроме как тренироваться, толком не умела, поэтому быстро отучилась на фитнес-инструктора, свалила в ближайший от Чикаго крупный город и устроилась в тренажерный зал. Не предел мечтаний, конечно, зато это был ее собственный выбор.
— Раз-два, втянули животы, ты это сможешь, ха-ха-ха, — заржал Роджер. Его пригласили выступать за университетскую сборную, и он чувствовал себя очень крутым. — Ну и паршивая, должно быть, работенка у тебя.
— Прекрати, Роджер, — притворно сурово одернул его отец, будто позабыв, что мгновение назад и сам позволил себе нелицеприятно высказаться о дочкиной карьере.
