- Как вас понять, Давид? Только что вы уверяли, что не верите в волшебников…
- Ну да, не верю. Я ведь что хочу сказать? Вовсе они не репортеры, а сыщики.
- Почему вы так думаете?
- Я узнал одного из них. Еще с прошлого года помню, когда расследовали убийство.
- Какое убийство?
- Разве вы забыли, господин профессор? Старика Ганделлера прикончили в особняке, что на углу Крети и Френолли. Вы и старика не помните?
- Никогда о нем не слыхал.
- Хороший был человек, царство ему небесное. На деньги позарились, вот и убили…
- Хорошо, хорошо, что еще говорят у бакалейщика?
- Всякий вздор. Дескать, каждому работяге придется теперь вкалывать как бы за десятерых, поскольку-де его размножат в десяти экземплярах, а получать жалованье он будет на одного…
- Значит, они, по-вашему, сыщики?
- Как пить дать, господин профессор, можете не сомневаться.
- А за черным ходом они тоже наблюдают?
- В сад я их не пустил. Но, кто их знает, может шпики подстерегают вас за пригорком. Пойти поглядеть?
- Нет нужды, Давид. Там они или нет, все равно я должен идти. Мне нечего их бояться. Может, они вовсе и не за мной следит.
Заметив во взгляде Давида плохо скрываемое любопытство, я решил растолковать ему смысл своих слов:
- Видите ли, возможно, им поручили оберегать меня от назойливых репортеров и непрошеных посетителей. Вы же сами рассказываете, что всякие вздорные слухи и вымыслы в связи с моим изобретением взбудоражили людей и посеяли немалую смуту. Машина заправлена?
- Сию минуту узнаю, господин профессор. Вызвать шофера?
- Нет, я поведу сам.
Все, что я сказал Давиду о детективах, не было простой уверткой. Я не сомневался, что они выслеживают моего теледвойника, с тем чтобы схватить его, если он «вернется домой». Вот почему я совершенно спокойно, по крайней мере внешне, направился к выходу. Правда… Если уж быть откровенным до конца, то признаюсь, спокойствие это не было таким уж безмятежным. Я все время помнил, что «репродуцированный Бирминг» внешне - моя точная копия, вылитый мой портрет, особенно когда молчит… Но стоит только ему заговорить, и его сразу же можно отличить от меня, он начинает рассказывать такое, о чем я никогда не стал бы распространяться. Возможно, ему удалось отвести от себя подозрения именно потому, что он столь пространно говорит об изобретении. В самом деле: кому придет в голову, что какой-то аппарат, сделанный руками человека, станет выдавать себя за изобретателя, который его создал?!
