От этих мыслей я засмеялся.
Мой вестибулярный аппарат потерялся в пространственной ориентации. Я сделал еще несколько оборотов. Небо превратилось в воронку, вращающуюся с огромной скоростью, и, с определенной периодичностью, втягивающую в свою спираль верхушки деревьев.
Я упал на колени в большую лужу, лицом к парадным дверям института, где столпились, наверное, больше половины студентов и преподавателей, что были в корпусе. Мои руки были все еще раскинуты в стороны. Я посмотрел во все лица, во все глаза, что были направлены на меня. Никто больше не улыбался. Похоже, им было больно. И больно оттого, что многие из них, никогда не решаться повторить нечто подобное. Никогда не смогут оторваться от земли и полететь над землей. Самозабвенно. Никого не стесняясь. Чувствуя вкус свободы и безграничной любви на своих губах. Любви к жизни. Такой любви, как я испытываю к НЕЙ. К моей девочке.
Дождь закончился.
Утром позвонил Антон, сказал, что его родители уехали в Москву, так что машина свободна. Он предложил покататься, и так у меня единственного, кто был доступен в тот день, были права, я должен был сесть за руль. Дима, как я ожидал, не был против вечерней, плавно переходящей в ночную, прогулки на машине.
В 18:00 мы с Димой уже сидели на скамейке возле подъезда Антона и курили.
— Слушай, — говорит он. — Ты «белого» не хочешь вмазать?
Я повернул голову в его сторону, посмотрел на него, а потом опять стал смотреть в ту точку, куда смотрел до этого.
— Да ты послушай. Один же раз всего. Нариком не станешь, а попробовать-то надо все. Ну, правильно? — он смотрел на меня, как ребенок смотрит в глаза пьяному отцу, когда хочет шоколадную конфету. Смотрит и понимает, что эта пьяная сука никогда не купит ему шоколадку, никогда не обнимет, никогда не спросит: «Как дела у тебя, парень? Расскажи отцу?» Ненавижу ублюдков, которые бегут от своих детей.
Я не помню своего отца. Он ушел, когда я был еще совсем ребенком. Мне и года не было. Я с завистью смотрел на детей, у которых были полные семьи. Я завидовал мальчишке с шестого этажа, у которого был отец. Весной, летом и в начале осени они вместе ходили каждый вечер кататься на велосипеде. Иногда они брали и меня вместе с ними. Однажды, в первом классе учительница спросила «кто с кем делает уроки?». Когда очередь дошла до меня, я сказал: «С папой». А она засмеялась и сказала: «У тебя его вообще НЕТ!» Тут же хором засмеялся весь класс. Я сидел, как оплеванный и пытался улыбаться. Зачем она так сказала?
