– Мы все готовы умереть за славу и честь русского царя и его воинства! – закричал в толпе кто-то, видно из грамотных.
– Братья и сестры, – заговорил тронутый Завойко, – так скажите прямо, кто и чем может помочь делу.
Юлия Егоровна первой выступила из толпы. Она гордо оглядела купцов, офицеров «Оливуцы» и весь народ.
– Я приношу в жертву святому делу все свое хозяйство! – заявила она. – И обязываюсь отдать на убой, если потребуется, всех моих коров.
– А мы с мужем отдаем свои запасы и будем печь из своей муки хлеб, – сказала похожая на монахиню высокая худая купчиха. По лицу ее пошли красные пятна, и она поджала губы, ни на кого не глядя, как бы от злости.
Тогда жена губернатора добавила, что каждый день будет привозить на работы несколько самоваров и поить чаем всех, кто трудится, возводя укрепления, и будет делать заварку.
Купцы не оставались в долгу. Обещали белье, одежду, посуду. Один толстяк сказал, что отдает двадцать ружей, приготовленных на продажу. Купца этого Аким знал. Он два года как приехал из Охотска, а уж ездит всюду и даже за Ганальские Востряки, за цепь скалистых гор, поодаль от Коряцкой. Эти Востряки похожи на продольную пилу голубой стали, поставленную острыми неровными зубцами вверх.
Конечно, купчине нельзя уж теперь держать ружья в магазине, если враг идет, а людям нечем стрелять. Аким подумал, что если записаться добровольцем, то, может, дадут новое ружье. У Окладникова ружья очень хорошие, и Аким полагал, что после войны этого ружья можно не отдавать, особенно если постараться и воевать хорошо.
– А теперь пойдемте все туда, где огонь наших пушек будет поражать ненавистных супостатов земли Русской! – сказал Василий Степанович и крупным шагом пошагал вниз. Народ повалил за ним. Солдаты шагали строем.
Обошли бухту. У входа в ковш от каменистых утесов Сигнальной сопки отходила каменистая же отмель. На ней остановились. Тут когда-то была батарея. Перед глазами открылась огромная бухта, серая в этот сумрачный день. За ней Вилючинский вулкан в мохнатой шубе облаков.
Священник стал святить место. Завойко объявил, что тут решено строить батарею, надо привезти сюда бревна, нарубить и навязать фашинника. Василий Степанович сам полез на сопку и стал рубить кустарник. Руки у него большие, хваткие. Он забирал большие охапки фашинника, вязал их мягкой корой и сбрасывал вниз к подошедшей подводе. Вокруг стоял треск ломаемого кустарника. Все камчатские жители взялись за дело. Команда «Оливуцы» также принялась за работу.
