Муравьев поморщился. Присылать такие письма, когда по высочайшему повелению приведен в действие план, подготовлявшийся генерал-губернатором в течение многих лет… Когда идет сплав…
«Требование это по меньшей мере странное! – подумал генерал. – Как может Невельской заявлять, что самое главное – какие-то южные гавани? О нет! Главная цель деятельности – снабжение Камчатки по Амуру, которая и есть главный наш порт на Восточном океане».
Муравьев, пребывавший в отличном состоянии духа после того как флотилия прошла Айгун, впервые столкнулся с неприятным противодействием. Дерзость своего рода предлагать какую-то новую цель, тогда как он ведет к устью реки войска, артиллерию, тогда как все приведено в боевую готовность для защиты устья и поддержания Камчатки. Муравьев решил не придавать значения письму Невельского и, конечно, не оставлять поста на устье Уссури. Это никому не нужно, хотя бы даже и прав был Невельской.
Но вот что явился гольд, говорящий по-русски, – это важно. «Тут надо отдать должное Геннадию Ивановичу. Теперь понятно, почему мы впервые за все плавание увидели стойбище, население которого, завидев наш сплав, не разбежалось».
Гольд отвечал на вопросы ясно и держался с губернатором просто, с достоинством. Изредка, когда Муравьев говорил с окружающими, он с любопытством оглядывал офицеров.
– Ты долго ждал нас в этой деревне?
– Два дня…
– Как же ты доставил письмо?
– На оморочке!
– Спешил?
– Да, шибко торопился!
– Такая отвага и преданность, господа!
Оказалось, что Удога крещен, что он прежде знал Невельского, бывал у него в Петровском, что там служит брат Удоги. Все это гольд объяснил частично по-русски, а большей частью с помощью Сычевского. Он звал губернатора на берег.
– Мы редко съезжаем в деревни, – ответил губернатор. – При нашем приближении люди разбегаются.
– Тут люди тебя ждали, – отвечал гольд.
«Я награжу его, – подумал Муравьев. – Если Невельской доверил этому гольду такой важнейший документ, значит, он заслужил его доверие!» Муравьев убеждался, что тут начинается сфера влияния Амурской экспедиции.
– Им известно было о сплаве! – воскликнул губернатор. – Русских никто не страшится! Нас ждали!
У Муравьева был глаз на людей. Много было случаев, когда дельных людей он быстро переманивал к себе на службу. Так произошло с Завойко. Этот гольд, конечно, не Завойко, масштабы иные, но Муравьев живо сообразил, что при всей незначительности своего положения сейчас гольд может стать очень значительной фигурой в будущем и оказать Муравьеву неоценимые услуги. Он умен, есть вид, рост, лицо европейца! Муравьев всегда желал иметь в простом народе своих людей. Такие люди были у него и в Иркутске, и в Забайкалье, и на Шилке, например Карп Бердышов. И здесь на сплаве – Алексей и Маркешка Хабаров. Конечно, такие же люди, свои, надежные, должны быть у губернатора среди туземцев.
