Все расходились с чувством облегчения. Во тьме вельботы повезли капитанов к своим кораблям.
Де-Пуант задержался. Наедине он резко сказал Прайсу, что поражен, сколь ужасны последствия сделанных упущений. Прайс вспыхнул. Он готов был ответить этому старому болтливому французу резко и многословно, но Де-Пуант не принял боя. Он почтительно пожелал спокойной ночи.
Прайс не успокоился в эту ночь. Все говорили одно и то же… О нет, Прайс – воин, и он не боится. Он чувствовал, судьба гонит его в бой, а злые языки за его спиной как штыки. Он готов был сражаться. Чувство чести, гордости заговорило с особенной силой.
Чуть свет он прошел по палубе, приободряя матросов перед боем.
«Кажется, они тоже недовольны», – подумал он.
Британские матросы столь же оригинальны, как и офицеры. И у них бакенбарды, усы, величественный вид, мундиры, очень хорошие ружья. Некоторые уже старые, лысые, есть в очках. «Волосатые дикари», «рыжие», – называли их в Китае. Но грамотные воины, отлично владеют оружием. Удар таких войск страшен. Это сталь, о которую все разобьется.
Бледнеет небо. Пора шлюпкам идти на промер. Чуть слышно опуская весла, пошла первая… Вот и вторая… Пасмурно, тихо. Чудное утро…
Глава четвертая. Тяжелый день
Батарея № 1 более других вредила фрегатам.
И. П. Барсуков
На Сигнальном барабан ударил тревогу и взвились ракеты.
– Смотри, – говорил Маркешка приятелю своему Алексею, подходя к брустверу и наслаждаясь сознанием собственной безопасности. – Промер делают, видишь, лот кидают.
– К нам сегодня не хотят. На кладбище метят, – отвечал Бердышов.
Маркешка молчал, подумав, что орудие он «изладил» как следует, но теперь надо проверить.
– Они всю ночь промеры делали, – заметил седой канонир аврорец Логвинов, слышавший разговор казаков. – По всей бухте шлюпки ходят.
– Знают, где отломится, – заметил Бердышов.
На далекой шлюпке какие-то матросы делали все нехотя и неловко, как всегда и всюду в такое тяжкое сумрачное утро. Да еще спросонья. Сейчас бы рыбу ловить хорошо!
– Им бы не лот дать, а сетки, как раз поймали бы!
– Осьминога-то, – добавил Алешка, – рака ли…
– Я вчера посмотрел, Хрюков бежит и тащит чудовище, я спрашиваю, кого это? Молчит… Однако сам не знает, кого поймал. «Что торопишься?» А как же, мол, не торопиться, он вот-вот клешшами-то ушшемит.
– Тут, паря, в воде кого только нет.
Шлюпки шли медленно… С нашей батареи от кладбища выстрелили. Ядро упало, перелетев первую из шлюпок.
Запыхтел пароход, пустил дым.
