Началось обсуждение диспозиций. Атмосфера была наэлектризованной. Все только что видели, как русские укрепились, они палят со всех батарей. Все в душе винили Прайса за промедление. Зачем он ждал, не шел сюда сразу за «Авророй»?
Каждый из этих гордых и отважных людей готов был в бой. Почти все желали и надеялись отличиться, была блестящая возможность. Никто прямо не упрекнул адмирала, особенно вежливы были французы. Щекотливость положения очевидна, но нечего разбирать старые грехи.
«Мы стоим перед лицом врага и должны с честью сражаться», – так, слегка кивая головой, когда говорили французские офицеры, думал их адмирал Де-Пуант.
Никольсен – командир фрегата «Пик» – тоже не упрекнул прямо своего адмирала. Но он сказал резко. Англичане вообще грубей и проще.
– Очевидно, что за три недели, прошедшие с прихода сюда «Авроры», русские укрепились очень основательно.
Очень злой и дерзкий выпад. Обвинение адмиралу – упущено время.
Никольсен в своей жизни не раз высаживал десанты. Всюду и всегда враг страшился англичан в их черных мундирах. Все знали их энергию, отвагу, умение сражаться, их хорошее оружие. За последние годы в Китае, Индии и во многих колониях были блестящие победы.
Французский адмирал Де-Пуант не стал возражать против диспозиции, но заметил, что желательно было бы, чтобы французы вышли на берег первыми.
Де-Пуант отлично понимал, что здесь может найти коса на камень. В душе он полагал, что благоразумнее было бы стрелять, а не кидаться на берег. Стрелять – день, два, три, если понадобится – неделю, разрушать вражеские батареи. Наше превосходство в артиллерии очевидно. Но высказать этот взгляд означало дать повод упрекам, и не только со стороны англичан, но в первую очередь со стороны своих же французских офицеров, которые рвутся в бой. Вообще вся эта диспозиция не очень нравилась Де-Пуанту. Он соглашался, но говорил о ней без восторга. «Ну что ж, попробуйте…» – как бы слышалось в его голосе.
Никольсен задает тон сегодня. Молодые капитаны всех судов смотрят на него с восхищением, а на своих адмиралов – с опаской, неприязнью и даже с презрением.
«О люди!» – думает старый француз.
Прайс несколько оживился, видя всеобщее воодушевление. Казалось, капитаны судов готовы все исполнить с блеском. Но неприятны намеки. Никольсен груб, но прав. Прайс горд, но в душе ему стыдно. У флота есть свои законы. Да, он знал это давно. Его упрекали. Они рвутся в бой. Их боевой дух захватывал адмирала. Ему казалось, что все же тон на эскадре очень тонко задавали французы. Уже давно их насмешки настраивали английских офицеров против своего адмирала. Даже на Нукагиве, где эти французы так жадно предавались наслаждениям, они не упускали случая упрекнуть адмирала в бездействии и напустить в атмосферу яда.
