Викиликс: Секретные файлы | страница 107
В TISA США и их союзники пытаются выстроить соглашение по модели, которая ранее была закреплена в приложении к Генеральному соглашению по тарифам и услугам 1994 года и в Соглашении по финансовым услугам 1994 года: модель ГАТС по финансовому регулированию. Это, как указывает Джейн Келси в анализе для «Викиликс», те же самые государства, которые разработали правила в пользу банкиров, ставшие основной причиной глобального финансового краха, и те же самые государства, которые блокировали попытки пересмотра универсальных правил по финансам в ВТО, когда он произошел. Они называют себя «верными друзьями на службе» — в данном случае «служба» означает служение финансовым фирмам. И их дружба прекрасно посодействовала финансовой индустрии, помогая гарантировать, что Уолл-стрит и сегодня будет доминировать так же, как она делала это, когда лоббировала государства, чтобы они приняли соглашение по финансовым услугам ВТО в 1999 году>{303}.
Основой более раннего соглашения было стремление «зафиксировать» либерализацию финансовых рынков, тем самым вынуждая подписавшиеся под договором страны постепенно отменять законы и ограничения, защищающие их банковский и промышленный сектор. Модель ГАТС требовала от стран-членов в прагматичном ключе с учетом важности внутриполитического контекста сворачивать все ограничения на финансовые инвестиции, без которых, по здравому рассуждению, можно было обойтись. Она покрывала около 90 % по доходам в глобальных финансах, и ее работа сводилась главным образом к тому, чтобы интегрировать экономики глобального Юга, где было относительно немного торговых барьеров между США и ЕС. Учитывая, что договор был подписан вскоре после масштабного финансового краха в Юго-Восточной Азии, это соглашение потребовало некоторых усилий по «продаже». Но важнейшей составляющей фиаско элит, которое привело к «обвалу кредитно-финансовой системы» и глобальной депрессии, был экстраординарный культурный успех капитализма в эпоху неолиберализма.
Финансы стали пониматься как истинное воплощение капитализма, их связывали с блеском инноваций, динамизмом и шармом мужественной агрессивности и готовности рисковать. В конце концов, кто не рискует, тот не пьет шампанское. И странам Юга было сказано, что если они откроют свои финансовые рынки, потоки «горячих» денег дадут толчок их медленным экономикам.
Подобные заявления были чистым мифотворчеством: основная часть денежных потоков на финансовых рынках не имеет ничего общего со стартовыми инвестициями в производственном секторе. Эти ставки — все более изощренные и рискованные инструменты азартной игры, с помощью которых инвесторы надеются получить проценты. А поскольку такие деньги не материализуются из пустоты, по волшебству, они должны поступать из доходов, которые дают вложения в производство. Доходы от инвестиций, например, на рынки капитала, это, в сущности, утечка из инвестиций в промышленность. И само собой, почти нет эмпирических доказательств связи между финансовыми «инновациями» и ускорением роста
