Стрелки часов медленно подбирались к десяти вечера. В углах привычно сгущались тени.
— Не надо на этот раз на меня ничего ронять, — негромко попросила я, заметив, как зашатались книги над головой. Томики застыли, а потом качнулись туда-сюда.
Я это расшифровала как «а то что?».
— Придумаю!
Книги с грохотом рухнули.
Кто-то злится? Так тебе и надо.
— Не любишь Кастанеду? — хмыкнула я, поднимая книги, и поставила их обратно. — А зря, он про вас много писал.
— Ерунда-с-с-с, — гневно прошипели из ниоткуда.
— Сам ты ерундас, а Кастанеда — уважаемый ученый, муж и философ, — пафосно ответила я, чрезвычайно ехидно улыбаясь уже знакомым глазам на потолке. Оные возмущенно похлопали на меня ресничками и зажмурились, стоило мне захихикать и торжественно предъявить им оттопыренный средний палец. Видимо, глазюки отличались тонкой душевной организацией.
— Хамка-с-с-с! — вновь гневно прошипел кастанедовский глюк. Ну, и мой теперь.
— И вовсе не хамка, а девушка в сложной ситуации, — наставительно заметила я и обратилась к глазкам: — Сгиньте!
Как ни странно, послушались. Сначала щупальца, на которых висели глазки, втянулись в облако тьмы на потолке, а после вся эта черная клякса смачно шлепнулась на ламинат, с тихими завываниями расползлась по углам, куда не добирался свет ночника, и там затаилась.
Я аж умилилась от того, какие они послушные!
Вот интересно, а эти глазки, тьма и прочая гадость — это тоже, так сказать, Сноходец или что-то иное? Кто-то иной…
Решив не углубляться в размышления, я направилась в ванную.
Вернувшись, выключила весь свет, кроме тусклого настенного бра, и забралась под одеяло. Будем следовать тактике: раньше сядешь — раньше выйдешь! Я отвернулась к стенке, зевнула, закрыла глаза… и почти сразу уснула.
Фаза быстрого сна
Стадия 5
Кошмар начался необычно.
Я вновь оказалась в странном пространстве, в невесомости. Но в отличие от прошлой ночи тут была не мгла, а странный предрассветный сумрак.
— Пока не страшно, — очень глупо и смело заявила я, заинтересованно вертя головой.
— Да? — мрачно поинтересовались у меня в ответ.
Я резко развернулась, но не учла особенностей невесомости и отлетела в сторону, кувыркаясь. На то, чтобы выпрямиться, потребовалось некоторое время.
— Цирк, — крайне недовольно резюмировал все тот же голос.
— А то, — с веселой злостью ответила я, наконец разглядев в отдалении фигуру в бесформенном балахоне. — Культурная программа у тебя бедновата. Приходится самой вносить креатив.
