— А они точно знают, что мы перевозим культурные ценности?
— Знают, брат.
— Но как, Николай Максимович? Ведь об операции знает узкий круг людей!?
Истомин тяжело вздохнул.
— У Абвера сильная агентурная сеть, в том числе и в блокадном Ленинграде. Не исключаю, что непосредственно и в Эрмитаже. Я, друг Ермолай, для нейтрализации фашистской сети и лечу с тобой.
— Получается и в Новосибирске не случайно некий тип бросил «Коктейль Молотова» в здание театра!? — бросил Ермолай.
— Уверен, не случайно.
Сергеев тяжело задумался…
В окно иллюминатора Ермолай пытался увидеть линию фронта, но облачность не позволила ему это сделать.
Самолет приземлился на знакомый Сергееву Комендантский аэродром. Он и Истомин спустились на землю. Их встретил худой высоченный молодой парень в шинели, пилотке и с винтовкой на плече.
— Здравия желаю, товарищи офицеры, — строго вымолвил боец. — Пожалуйста, предъявите свои документы.
— Ты что, воин, белены объелся? — недовольно бросил Истомин. — Не видишь, что мы — офицеры, прилетели с Большой земли.
— Капитан Максимов приказал у всех прибывающих на аэродром проверять документы.
— Ты что, не узнаешь меня, боец? — воскликнул Сергеев. — Веди лучше нас, боец, к капитану Максимову, — и направился к небольшому аэродромному деревянному помещению.
За ним последовал Истомин и боец…
* * *
Ленинград, 15-я линия
Васильевского острова…
Калиновский (Негоциант) аккуратно упаковывал картины, вернее, заворачивал их в принесенные с собой простыни. Уже упакованные картины уносил в машину водитель Герцога.
Невдалеке за столом сидел старик, хозяин квартиры и картин, правда, уже бывших своих картин. Он уже наверное в третий раз, подслеповато щурясь и бубня себе под нос, пересчитывал полученные от Калиновского деньги за картины.
Калиновский был не совсем доволен сделкой, упрямый старикашка согласился продать только половину картин из списка Герцога. Правда, за 3 часа переговоров Калиновскому, наводя страхи на старика, удалось хорошо сбить цену картин, картин действительно ценных. Наводка у Герцога была очень даже правильная. Радовало то, что, сбив цену, Калиновский часть денег Герцога, предназначенных на картины, оставит себе.
«Хитер все же Герцог, — невесело раздумывал Калиновский. — Все блин… просчитал. И меня самого, и беднягу-старикашку с картинами, и военное время…».
* * *
Сергеев и Истомин вошли в кабинет и увидели ходящего по помещению взъерошенного капитана Максимова. Невдалеке — сидящую на стуле растрепанную, плачущую женщину.
