Теперь каждая последующая пьеса становится поводом для шумных выражений одобрения, завершающихся громом аплодисментов, когда Вольферль под занавес исполняет собственное произведение. Матушка Аннерль глазам своим не верит, когда пожилой генерал-фельдмаршал, грудь которого увешана орденами, высоко поднимает мальчика и, указывая на него публике, с чувством декламирует:
В силе песен Орфея
Я сомневался всю жизнь.
А теперь вижу ясно,
Что делал это напрасно.
Да здравствует маленький герой,
Способный на подвиг такой.
Несколько минут спустя слышит из-за спины голос барона Вальдштеттена:
— Ну, каково быть матерью признанного любимца муз?
— Я словно во сне, — тихо признается она.
— Не сомневайтесь: Вена — это только начало пути, открывающее блестящие виды на будущее. Если даже знаменитый полководец граф Даун под впечатлением искусства маленького чудодея превращается в поэта?!
— Мне немного страшно: а вдруг этот шумный успех вскружит малышу голову и он отдалится от нас с отцом? — тревожится она.
— Не беспокойтесь, дорогая госпожа Моцарт. Ваш Вольферль чересчур серьёзно относится к искусству, чтобы поддаться внешнему признанию публики. Успех будет его подстёгивать, но целью никогда не станет.
Матушка Аннерль встаёт со стула.
— Благодарю вас, господин барон фон Вальдштеттен, за ваши добрые слова. — Она протягивает ему руку. — А теперь проводите меня, пожалуйста, к моим детям. Мне не терпится обнять их.
Поздно вечером накануне дня Богоявления семейство Моцартов, как и планировалось, возвращается в свою зальцбургскую обитель. Трезель тщательно подготовилась к их приезду, разогрела печки во всех комнатах и вообще развила такую бешеную деятельность, что превзошла саму себя. Матушка Аннерль, с трудом сдерживая улыбку, благодарит её за хозяйственность и вручает выбранные для неё в Вене рождественские подарки. Дети суют в карманы фартука Трезель целые пригоршни конфет. И когда замечают, что другой положил больше, стараются его перещеголять, добавляя всё новые и новые сладости. Чтобы положить конец этому шутливому соревнованию, Трезель поспешно удаляется на кухню.
Вне себя от радости Бимперль. По словам Трезель, он за время их отсутствия превратился в настоящего ворчуна. Но его весёлый заливистый лай доказывает, что его недовольство было просто маской. В виде особой награды его угощают парочкой настоящих венских сосисок.
В первые дни рассказам нет конца. То Моцарты сидят у камина в уютной гостиной Хагенауэра, то принимают соседей в своём «парадном зале». В этой тесной компании почти обязательно присутствует весельчак Шахтнер. Каждый из путешественников на свой лад рассказывает о том, что ему довелось услышать и пережить, а гости только диву даются и лишь изредка осмеливаются задавать вопросы.
