– Трусишка! – Он брызнул ей в лицо. – Элеонора, да ты трусишка!
Она метнула в него недовольный взгляд:
– Вовсе нет! Я же здесь, в конце концов.
Они говорили о воде и плавании, а Кристофер думал лишь о том, почему Элеонора отдала ему свое тело, оставив при себе секреты.
– Да, здесь. Иди ко мне.
Он привлек ее к себе. На середине пруда они почти не доставали дна, но Кристофер был отменным пловцом и легко держал на поверхности их обоих.
Она обвила его шею руками. Ее лицо было так близко, что он, казалось, мог сосчитать все веснушки, видел едва заметный шрам на подбородке, который она заработала, упав с велосипеда в пятом классе. Ему страшно хотелось поцеловать его.
Она опустила голову ему на плечо, и он почувствовал, что окончательно и бесповоротно пал перед этой женщиной. Снова.
– Это была прекрасная идея. Вода смывает грязь не только с тела, но и с души.
– Тебе все еще плохо?
– Нет. Легче. Но жизнь так и осталась непростой.
– Да, все не так, как в детстве.
– Точно.
Он хотел, чтобы Элеонора поведала ему свои тайны, хотя и не был готов к этому.
– Мне нужно тебе кое в чем признаться.
Элеонора прижималась к нему грудью, и было трудно сосредоточиться.
Она вздохнула:
– У тебя такой серьезный голос. Ты где-то закопал тело?
– У тебя гадкое воображение. Разве я делился с тобой подобным?
Она усмехнулась:
– Может быть.
– Нет никакого тела.
Вероятно, с ним просто случился солнечный удар.
Или опьянила близость Элеоноры. Она так льнула к нему, словно не хотела отпускать. Ему хотелось обнять ее, но он не мог перестать грести.
– Ты очень таинственный.
– Это не такой уж большой секрет. Но когда ты попросила помочь Кирби… Словом…
Она подняла лицо. Их губы почти соприкасались.
– Что такое?
– Просто ты сказала, что я научился жить со своей травмой. Но это не так. Я все еще злюсь.
– Но твоя семья говорит другое.
– Я – хороший актер. И слишком горд, чтобы выслушивать соболезнования.
– Кристофер, я и не представляла.
– Лыжи – единственное, чего я хотел. И да, я был заносчив. Знал, что стану лучшим. – Даже теперь он чувствовал ком в горле. – Я не мог поверить в то, что больше не смогу соревноваться, и хотел умереть.
– А потом мы с Кирби уехали. – В ее глазах отражалась боль.
– Да. – Он не хотел, чтобы она видела, как сильно он до сих пор переживает. – Это было потрясением. Я окончил школу, колледж, но не знал, чего хочу от жизни, и до некоторого времени расценивал управление курортом временной мерой.
– А чего ты хочешь?
