Кирби нахмурился:
– Это несправедливо, Эл. Я был одиноким мужчиной, у меня не было женщины, когда это случилось.
– А как же я?! У тебя всегда была я!
Теперь побледнел Кирби. Казалось, противостояние между братом и сестрой длилось несколько часов. Элеонора прижимала проспект к груди так, словно это был ящик Пандоры.
Кирби провел руками по волосам.
– Понимаю, что ты чувствуешь, действительно понимаю. Но опасно водить автомобиль. Опасно летать на самолетах. Жизнь вообще рискованная штука, Эл. Если ты потеряла Кевина, это не значит, что и Кристофер обречен.
Теперь она стала серой, похожей на привидение, плотно сжала губы, взгляд потемнел, как небо перед грозой.
– Я не желаю говорить о Кевине.
Кирби расстроенно покачал головой:
– Конечно. Ты никогда этого не хочешь. Это проблема. Именно поэтому с тобой случился тот эпизод на прошлой неделе. Пора пережить это и идти дальше.
Кристофер подумал, что сейчас она убежит, как лань, загнанная охотниками в тупик.
Не задумываясь, он встал между близнецами. Ситуация грозила обостриться еще больше, и он боялся, что кто-то из них может наговорить такого, о чем потом пожалеет. Кристофер никогда не простит себе того, что его поездка стала причиной ссоры между родственниками.
– Кирби, достаточно. У Элеоноры выдалась непростая неделя.
Он аккуратно извлек проспект из ее рук.
– Почему бы тебе не уложить Эмори? Он уже почти уснул на своем стуле. Тебе бы тоже не помешало отдохнуть.
Она лишь покачала головой, избегая встречаться с ним взглядом:
– Я уезжаю. Вот только соберу наши вещи.
– Черта с два ты уезжаешь, – ощетинился Кирби. – Ты ставишь под вопрос мою профессиональную репутацию. Тебя выписали потому, что я дипломированный врач. Кристофер обещал заботиться о тебе.
– Ты не можешь держать меня здесь в заложницах.
– Так будет еще по крайней мере неделю. Только после обследования, когда доктора решат, что ты полностью восстановилась, сможешь делать все, что пожелаешь. До этого момента ты останешься здесь! Разговор окончен!
– Ненавижу вас обоих.
– Разговор вышел так себе.
Угрюмое выражение лица Кирби как нельзя лучше передавало настроение Кристофера.
– Очевидно, она очень любила мужа.
– Да, думаю, так и было. Но она не может горевать вечно. Это вредно.
– Каждый переживает горе по-разному. Когда исчез мой отец, мы ничего не понимали. Месяцами ждали, чтобы он вернулся. Позже постановлением суда его объявили мертвым. Мама держалась, у нее осталось семеро детей. Я был слишком мал, чтобы в полной мере осознать, через что ей пришлось пройти. Но каждый раз, когда вспоминаю это время, в памяти всплывает ее лицо, улыбка. То, как крепко она нас обнимала, обещала, что все наладится.
