Кристофер решил внести ясность:
– Элеонора и Кирби здесь только до весны. Старшие Портеры вернутся, чтобы заботиться о мистере Портере, а Элеонора и Кирби собираются уехать.
– Понятно.
– Мама.
Она вскинула брови:
– Да, сынок?
Элеонора почувствовала себя неловко. Гости толпились вокруг них, желая выказать почтение хозяйке бала. Кристофер взял ее за руку.
– Пойдем в танцевальный зал. Мама, увидимся позже.
Пока они шли, Элеонора бросила на него смущенный взгляд из-под длинных ресниц:
– Что это было?
– Мама считает необходимым вмешиваться в мою личную жизнь.
– Неужели ты не успел рассказать ей, что не заинтересован в романе со мной? О том, что я вдова с ребенком? Заверить в том, что ты будешь вежлив и сдержан и ни в коем случае не впадешь в искушение?
Он бросил на нее выразительный взгляд:
– Не нахожу в этом ничего смешного!
– Я и не смеюсь.
Она сделала шаг к нему навстречу и стояла так близко, что он мог видеть россыпь золотистых веснушек на лице. Ее глаза буквально искрились. Она положила руку ему на грудь.
– Кристофер, ты очень привлекательный мужчина. Мальчик, которого я помню, превратился в настоящего мужчину, и я горда быть сегодня с тобой.
Без предупреждения она поднялась на цыпочки и поцеловала его в краешек рта. Руки сами собой обвили ее талию, и Кристофер ответил на поцелуй. Ощутил влечение, ответную реакцию, присущую каждому мужчине. Еще он испытал неповторимое ощущение, что держит в объятиях мечту своих юношеских грез. Но больше всего тревожило ощущение, будто он ступил на порог родного дома. То, что сейчас происходило, казалось каким-то правильным. Теперь ему мнилось, что каждая женщина, с которой он был до Элеоноры, всего лишь неполноценная замена.
Кристофер очень испугался и почти оттолкнул ее от себя.
– Элеонора, я же сказал, между нами ничего не может быть!
Она скрестила руки, от чего ее грудь соблазнительно подалась к нему навстречу. Кристоферу это движение показалось естественным.
– Кристофер, ты мне не указ. Мы больше не дети, и я не буду беспрекословно выполнять все, что ты мне скажешь. Я в состоянии принимать обдуманные решения.
– Прекрати флиртовать со мной, – резко потребовал он, мысленно раздевая ее. Его сдерживали два обстоятельства. Во-первых, память о ее муже. Полтора года – слишком краткий срок, чтобы пережить такое горе. Во-вторых, воспоминания о юной Элеоноре, которая отвергла его.
– Хорошо! Теперь я действительно поняла, что ты мой второй брат. Теперь мы можем идти танцевать?
