Я не произнесла ответ, который крутился у меня в голове. Я была зла, мне было больно, вся ситуация такая глупая. Пэкстон никогда не изменится. Пэкстон всегда будет сукиным сыном.
— Да, конечно, Пэкс. Мы просто должны оставить его там.
— Проклятье, Габриэлла. Разве я не провел весь день, договариваясь об опеке над ним? Я делал это не для себя.
— Ты сказал, что никогда не сможешь полюбить ребенка другого мужчины.
— Я так же говорил, что никогда не смогу полюбить тебя.
Я скрестила руки, когда ярость исчезла, и задумалась над фразой, которая ударила меня, словно тонна кирпичей.
— Ты не влюблен в меня, Пэкстон.
— О, но это так, красавица. Я не могу и десяти минут провести, чтобы не подумать о тебе. Все это должно было быть не так. Ты должна была провести всего одну ночь в тюрьме, пару ночей в отеле, а после вернуться сюда. Сюда, где я знал, что смогу использовать девочек, чтобы прекратить все это безумие, использовать их, чтобы удержать тебя в узде. Ты не должна была искать помощи у незнакомцев. Я не должен был услышать о тех часах, что ты провела наедине со своей мертвой сестрой.
Я потеряла контроль над собой. Каждый болтик, который слабел все эти последние месяцы, вылетел. Все они вылетели одновременно, и я взорвалась.
— Пошел ты, Пэкстон. Иди к черту! Она не мертва! Ты мне не нужен. Мне не нужно ничего, что у тебя есть. Я ненавижу тебя. — Я не осознавала, что мой кулак полетел в его лицо, пока он не врезался в его левый глаз. Но не это остановило меня. Это были Роуэн и Фи, плачущие с другой стороны гостиной. Блядь.
Пэкстона тоже вывел из себя не мой кулак, а их плач. Он отвернулся от девочек, с силой схватил меня за кисти.
— Счастлива?
Я отдернула руки, награждая его таким же взглядом, каким посмотрел он на меня, и пошла к детям.
— Прекратите плакать. Простите, что мы напугали вас. Пойдемте, примем ванну.
— Я не хочу, чтобы вы с папочкой так ругались, — плакала Офелия.
— Я сказала, простите. А теперь перестаньте плакать. Вы ведь не видели, чтобы я плакала, когда вы с Роу-Роу ругаетесь, правда? Вы двое все время ссоритесь. Я бы плакала весь день.
— Но ты тоже плакала. Я видела твои слезы, — сказала Роуэн, уставившись на меня решительным взглядом.
— А ты плакала сегодня, когда Офелия сорвала бирку с твоей кошки.
— Я не хотела отрывать ее.
— Но ты завела ссору и начала плакать. У взрослых тоже есть чувства. У нас все наладилось. Ссора закончилась. Хорошо?
Они обе кивнули в согласии, и я сменила тему, чувствуя себя плохо от того, что они увидели это, но в то же время радуясь, что они тут же оправились. Роуэн решила, что нам нужно перезарядить наши волшебные камушки. Ми сказала ей после того, как стала свидетелем ссоры из-за бирки, что Роуэн бы даже не заметила этого, если бы не видела, как Фи срывает ее. Она заставила их встать друг напротив друга и соединить камни. Они должны были только смотреть друг на друга. Никаких слов. Сначала они просто бросали друг на друга взгляды, потом рассмеялись, а потом обе попросили прощения и обнялись. Они были уверены, что это все магия камней.
