— Дядя? — это уже ближе. Макс почти не дышал. Рука вяло свалилась с колена, повисла, ударившись о край скамейки. Покатилась, гремя, пустая пивная жестянка.
— Дядя? — уже сзади. Как же быстро и бесшумно он двигается!
— Дядя! Хи-хи! — трогает своей палкой, толкает. Макс поддался и мягко завалился вперед.
— Хи-хи! Дядя — хи-хи! — обрадовался ребенок и сбоку потыкал палкой в лицо. В щеку. Хорошо, что упал на грудь — до глаза не достанет. «Нет меня. Нет меня. Нет меня», — как молитву повторял Макс. И его не было.
— Дядя? Потом — уже чуть дальше:
— Дядя? Макс лежал, неудобно подвернув руку и уткнувшись всем лицом в грязный асфальт. Минута. Еще одна. Тихо. Все? Вдруг из-за спины опять:
— Дядя, хи-хи! «Нет меня. Нет меня. Нет меня!» И тут сверху рухнул боевой мобиль в городском черно-пестром камуфляже, лязгнули откинутые люки, затопали твердые подошвы. Ударил воздух гром динамиков:
— Всем оставаться на своих местах! Проводится спецоперация! Отлегло. Макс начал подниматься и тут же снова упал — сзади долбанули по почкам и прошипели зло:
— Сказано же тебе — не двигаться!
…
— Так ты, сынок, с войны, значит?
— Ага.
— А звать тебя, значит…
— Макс.
— Что за привычка к этим собачьим кличкам! — напоказ возмутился уютный и домашний полковник в штатском. — Максим, что ли? Так и скажи.
— Максимилиан. Полковник помолчал, обдумывая.
— Ну, вот что, Макс… Ты ведь у нас теперь единственный свидетель, выходит?
— Это вы о чем? — попытался «гнать дурака» Макс. Армия научила правильно отвечать на неправильные вопросы.
— Ну, не ты же того парня ухайдакал, ведь так? Совсем не твой стиль. То есть, не наш, не человеческий. Макс тоскливо посмотрел на полковника, потом на окно высоко под потолком. Потолок был в четырех метрах от пола. Далеко до воли.
— А что тут, вообще? Я же только приехал. Совсем не в курсах.
— Ну, парень, у тебя там война была своя. А у нас тут — своя. Сам ведь знаешь, как все теперь. Так ты мне скажешь, кто там был? Видел ведь? Так расскажи.
— Ребенок. Мальчик лет трех. Ходит на вид плохо, неуклюже, но очень быстро и бесшумно. Играет в войну.
— Играет он, значит… Эх…
И вышло так, что пришлось Максу давать подписку. Просто пришлось, потому что видел. Потом писать заявление на зачисление в качестве стажера. Потом получать новые документы и место в общаге — ну, не в тот же двор возвращаться. Страшно там.
— А вам здесь не страшно, товарищ полковник?
— Страшно. А кому — нет? Но я уже привык. Мы тут, понимаешь, давно этим занимаемся. … И опять этот двор. Снова мороз по спине. Снова желание уйти с линии огня, спрятаться в кустах, отлежаться, а потом закидать все вокруг гранатами. И огнеметом поверх, огнеметом!
