— Пельмени у меня есть…
— Вот и будешь теперь сырые пельмени трескать. И еще без запивки… Черт, чего это я к тебе полез? Ну, чего я к тебе-то? — заныл он.
— Потому что ты — мой настоящий друг, — ответил я. — А так бы я утром в магазин вышел — все же день рождения, надо закупки всякие делать — а там эти ходят. Бр-р-р… Нет, в натуре, браза, я тебе теперь даже благодарен. Потому что, выходит, ты меня сегодня от смерти спас. Он посмотрел странно, хмыкнул подозрительно:
— Так ты поверил уже, что ли? А как было не поверить? Света и воды нет. Телевизора и Интернета нет. Апокалипсис, не иначе. И эти, во дворе. Я еще раз посмотрел опять в щелку — ходят и ходят. Как механизмы какие.
— Что делать будем? — спросил Васька. Он меня всегда уважал, и если чего сделать, так сначала выслушивал, потом мы спорили, а потом уже делали.
— А что делать? Оружия нет, — начал я перечислять, загибая пальцы. — Воды нет. Света нет. Еда — кило пельменей. Скоро разморозятся. И еще есть полбуханки хлеба. И водка. Полбутылки.
Старая, с Нового года. Все. Получился весь кулак собран, все пальцы согнуты.
— Так что думаешь-то? А думал я, что служебный вход в магазин — как раз из моего подъезда. У нас тут магазинчик шаговой доступности внизу. На ночь он запирался, а с десяти утра и до десяти вечера продавал срочную и быструю еду. Всякие там «дошираки», консервы, безалкогольное всякое, сахар в пачках. Выходит, очень для нас полезный магазин. Только он на сигнализации.
— Какая теперь сигнализация? — рассмеялся Васька. — Ты совсем очумел, что ли? Пусть звенит — может, помощь придет.
— Ага. Или зомбаки твои набегут на шум. Хотя, если свет отключился, то на батарейках сигналка долго не продержится. Это точно. Это я знаю. И мы решили, в общем, что надо нам в тот магазин прорываться.
Ночью. По темной лестнице. С этими самыми зомбями во дворе. А что делать? Жить-то хочется! Мой этаж был шестнадцатый. Спускались вниз часа два, наверное, замирая на каждом шагу и прислушиваясь. Я даже вспотел от напряжения. Рубаха стала холодная и мокрая. Противно. Дышал через раз, чтобы не шуметь. А на первом этаже, в отнорке, где дверь в магазин, оказалось еще темнее, чем на лестнице. Так-то оно везде темно — а тут еще темнее, потому что в сторону и совсем без окон. Васька в темноте чем-то звенел потихоньку. Скреб металлом по металлу. Ругался шепотом. Потом прямо мне в ухо дышит:
— Тут, слушай, совсем простой замок. Открываю, приготовься. А я — как пионер. То есть, всегда готов. Особенно по такому делу.
