Сашка разбежался, оттолкнулся от льда ногой и прыгнул на плот, который качнулся, черпанув воды по поверхности, и плавно отплыл почти на середину пруда. Сашка не устоял и упал на колени, промочив брюки и намочив край пальто. Он тут же вскочил, но плотик наклонился, и пришлось переступать, выравнивая. Но маленький круглый плот не успокаивался, он тут же поднял другой край, и Сашка был вынужден шагнуть обратно. Плот раскачивался все сильнее, и в конце концов Сашка соскользнул в воду. Но пока он так боролся с равновесием, плот подогнало к противоположному берегу — пруд был совсем небольшой. И Сашка тут же ткнулся ногами в дно, и пошел, не оглядываясь. К берегу, подняв руки вверх, чтобы не замочить еще и рукава, хотя и так был почти по грудь в воде. А на берегу уже стояли пацаны из Лешкиного двора и смеялись.
— И чо смеяться? — хмуро спросил Сашка. — Спички есть?
Спички у них были.
С развалин барака, от которых осталась только крыша с чердаком, полным всякого мусора и старых книжек, притащили пару сухих брошюр, развели маленький костерок, и Сашка разделся, поеживаясь, до трусов, развесив одежду на солнышке и ветерке, а сам сел, скорчившись, у костра. В костер подкидывали какие-то палки, трещавшие сначала и пускавшие пену с торцов, а потом тоже загоравшиеся. Но большой костер было делать нельзя — заметят взрослые. И Сашка корчился на весеннем ветру, протягивая руки к огню, поворачиваясь к нему боком, спиной.
Все равно было холодно. А время шло. А одежда никак не сохла. Ну, конечно — не лето, чай.
И тут пришел папа.
Кто-то увидел и позвонил, и он тут же пришел.
Он посмотрел строго, но не стал ругаться. Он сказал:
— Одевайся и быстро домой.
Сашка натянул холодное и сырое и быстро побежал домой, а папа шел сзади широкими шагами. Но не ругался.
Ругалась дома мама.
Потом было воспаление легких, и Сашка еще две недели проболел дома. И даже медсестра приходила, чтобы делать уколы.
А уроки он все равно делал. И от класса не отстал.
Но на тот пруд больше не ходил. Раз только. Но это другая история.
Сашка вставал, подходил тихонько к окну и смотрел сквозь тюль на улицу. На улице шел дождь. На улице было сыро и холодно. Это было хорошо, потому что, когда такая погода, совсем не хочется гулять. Если бы было солнце или намело сугробы — было бы обидно. Сашка болел. У него был «постельный режим». Постояв у окна, стараясь не прижиматься к раскаленной батарее, он вернулся в постель, накрылся по пояс одеялом, взбил повыше подушки и достал с комода книгу.
