Никому не жалуется. Только себе, да и то — молча. Старик с кряхтением поднялся из старого кресла, откинув на подлокотник сине-зелёный шерстяной плед, которым накрывался до шеи. Старая кровь не греет. Старые кости мёрзнут. Зябнет всё. Что с холодной старостью можно сделать? Хорошо ещё, что понимает собственное состояние. Теперь — ноги в валенки. Раньше-то, в далёкой юности, смеялся над старым преподавателем в университете, который даже летом приходил в аудиторию в коротких валенках. А теперь сам почти такой. Конечно, можно и просто в носках ходить по своей квартире. Но мало ли, что там рассыпано по полу. Или только кажется, что рассыпано. Но мало ли. А ещё в одних носках — просто холодно. Как ни убеждает родное государство, что на самом деле на улице тепло, а пол-то — все равно холодный. Сквозит все время откуда-то. Морозит. Здоровья осталось совсем мало. Его надо беречь. Поэтому — лучше уж в валенках. Он подошёл к двери своей комнаты, постоял, набираясь духу. Сейчас выйду. Вот сейчас выйду. Никого там нет. Это все мне просто кажется. Никого нет. Вышел. На кухню — сразу налево. Не надо заглядывать в большую комнату. Нечего задерживаться в коридоре. Сразу на кухню, там щёлкнуть кнопкой чайника. Он ещё тёплый — это с утра, наверное. Но хочется горячего чая, а не тёплого. Вот, забулькал, зашумел. А теперь осторожно, боком, ни на что не смотря — к холодильнику. А как вот ни на что не смотреть? Глаза закрыть, что ли? Тогда ведь и холодильник не найти. Это ещё когда — в прошлом месяце, что ли? Пытался он тогда с закрытыми глазами. И что? Сразу головокружение. Сразу — с курса. Сразу башкой о стену. Старой пустой больной башкой — в стену. Так последние шарики повыкатываются… Кстати, если просто смотреть вниз, не поднимая глаз, тоже ничего хорошего не даёт. Всё равно что-то видно. Вот эти тёмные пятна.
Почти чёрные, такие красные. И блестят. Это что? Или опять всякая хня и бня видится? Вот как принимать такую аберрацию зрения? То ли полы мыть пора, то ли… Но если полы мыть, то есть признать существование грязи, так что это и откуда? И ещё гильзы. Вот что за голова дурацкая? Откуда только такое набралось? Книжек приключенческих и военных в детстве перечитал? Хорошо всё-таки, что в валенках. В носках бы наверняка почувствовал всякую неприятность, когда наступаешь на золотистую свежую гильзу. Можно даже поднять, понюхать. Но зачем? Все равно все это — внутренний мир. Никто больше этого не увидит. Более того, расскажешь такое — сдадут в больницу. И будешь тогда до конца жизни — да и что там её осталось — манную кашку больничную по утрам перетирать беззубым ртом. Холодильник был загорожен чем-то тёмным. Придётся смотреть. Старик поднял глаза, посмотрел вокруг. Все привычно. Все, как всегда. Заложенный толстыми старыми книгами оконный проем. Чёрный пулемёт торчит сквозь неаккуратно выбитое стекло. Вот потому и сквозит, значит. К прицелу прильнул здоровенный мужик в чёрном. Вот он-то и загораживает проход к холодильнику. Придётся применить силу. Ходить сквозь свои видения старик пока ещё не научился. Хотя, если вдуматься, должно получаться. Он потолкал мужика в бок. Тот ругнулся, потом начал оглушительно стрелять куда-то вниз и в сторону. Гильзы потекли на пол, рассыпаясь со звоном, сталкиваясь и отлетая. Одна стукнула по валенку.
