Даже более того: если вы завтра не придете на работу, очень многие будут рады. Знали бы вы, как вы надоели своим сослуживцам! Да и детям станет легче. Они продадут вашу квартиру и поделят деньги — вот им и радость. Вот и праздник. Как часто вы бываете на могиле отца? Вот-вот… Далеко. Некогда. И им будет совершенно так же.
— Так что, Петр Евгеньевич, квартира номер шестьдесят девять в доме номер один по Проспекту Августа, есть закон о добровольной эвтаназии, есть служба, помогающая гражданам уйти из жизни легко и без боли, есть вот и квитанция…
— Я Евгений Петрович! Сколько можно повторять? И квартира у меня — девяносто шесть.
— Минуточку… Это что же — ошибка какая-то, что ли? Так… Вы женаты? В разводе, так? Дети живут отдельно? Работаете в офисе? Мать ваша… Угу, полторы тысячи километров… А как всё похоже! И номер квартиры почти такой же. И имя с отчеством. И обстоятельства жизненные разные. У вас же отец умер? Ну, вот, так и написано…
Генетическая предрасположенность. Страдания и все такое — гарантированы… Но все же, квитанция не на тот адрес. Прошу прощения. Выходит, вам надо подниматься — и на работу. Уж вас-то как раз там любят, правда? Очень любят, ждут, скучают и так далее. Не то, что этого Петра Евгеньевича… Он, кряхтя, выбирался из кресла.
— Потянул спину вчера, извините. Значит, это мне не к вам… А время-то уходит, время!
— Постойте. Оставьте красную.
— Но квитанция же не на вас.
— Это ничего. Это совсем пустое всё. Я распишусь, где надо. У меня же есть право?
— Конечно! Право на добровольный уход из жизни — главное достижение современной демократии! А мы всего лишь помогаем вам…
— Да понятно, понятно. Оставьте красную — и идите уже. Идите. Как же мне все надоело!
— Вот! Вот с этого надо начинать! Как же все надоело! Красная пилюля, стакан воды — на столе. И обратите внимание: никакой боли.
Легкий сон, приятные воспоминания. Легкой смерти вам, Петр Евгеньевич!
— Да Евгений Петрович я!
— Ну, какая теперь разница, что вы, в самом деле… Все, все.
Ушел, ушел. Замок жирно щелкнул. В уже светлой комнате на столе остался стакан с водой. Красная, ярко блестящая в лучах пробивающегося сквозь шторы солнца, пилюля. И чего я не попросил у него синюю? Хотя, какая, в сущности, разница?
Николай Петрович проснулся, потому что уже совсем выспался. Хотя, можно было и подольше полежать. Пока лежишь, сохраняешь собственную энергию и тепло. Раньше, уже давно, он просыпался по будильнику даже в выходные дни. Поддерживал режим. Если день был нерабочим, делал зарядку, потом умывался и завтракал. Обязательно гулял — прогулки по свежему воздуху укрепляют иммунитет и закаляют организм. В рабочие дни была работа. Правда, работы той давно уже нет. Был момент такой в жизни, что готов был, за что угодно схватиться. Хоть дворником пойти работать, хоть носильщиком на вокзале. Хоть, например, пиццу разносить или всякие японские суши — он видел седых мужиков с фирменными сумками в метро. Мучился даже. Не высыпался, нервничал. Стоял в очереди на биржу труда. Ловил искательно взгляды работодателей. Было, все было…
