– Но вы хотели составить завещание в пользу того, кто найдет убийцу, – растерялся молодой человек.
– Так ты и нашел этого… как его?..
– Его вина еще не доказана…
– Докажут.
Первый ролл показался излишне горьким. А потом все было вкусным, или он, что называется, распробовал.
– А теперь чай с пирогом, – удовлетворенно проговорила женщина.
Ее лицо смягчилось, а взгляд стал жалостливым. Так смотрят на безнадежно больных.
– Вы-то почему не едите? – вновь обеспокоился юноша.
– Нет аппетита. Умираю, – шепнула женщина и хрипло проговорила: – И ты умрешь. Все…
«Тетка чокнулась, – решил молодой человек. – Пора уходить».
– А нотариус правда придет? – осторожно спросил он.
– Придет. Не знаю, доживу ли, – спокойно сказала женщина.
– Что вы! Еще бегать будете. После сорока жизнь, как говорится, начинается. Еще замуж выйдете! – В молодом человеке заговорило чувство благодарности к этой больной женщине, которая захотела подарить ему квартиру.
Во рту отчего-то появился металлический вкус и легкое жжение, которое отозвалось в желудке. Не спрашивая, как хозяин, он налил себе еще чаю. Выпив горячую жидкость, поймал на себе изучающий и одновременно соболезнующий взгляд женщины, и неуютное чувство тревоги охватило его. Тошнота высоко подкатила к горлу, а рот наполнился слюной. Он побежал в туалет, и его вырвало. Вытерев рот тыльной стороной руки, юноша резко согнулся от залившей живот боли и с трудом вернулся в комнату.
– Живот болит, – пожаловался он. – «Скорую» надо вызвать…
Он протянул руку к телефону, стоящему на столике возле кровати, но больная, не скрываясь, явно намеренно толкнула аппарат рукой, и тот полетел на пол вместе с брошенными юношей ключами.
– Это вы… что-то сделали? Меня отравили? – заискивающе, еще не веря, спросил юноша и, прочтя в глазах больной сочувствие и любопытство, с хриплой злостью заговорил: – Ты что сделала? Говори, старая уродина! Я задушу тебя…
Борясь с болью, он замкнул широкие ладони вокруг бледно-серой шеи, с ненавистью глядя в измученные глаза своей жертвы. Женщина не сопротивлялась. Ее щеки покраснели и даже округлились, глаза стали выкатываться, а губы прохрипели:
– Ты, это ты… совершил.
Его опять скрутило, и юноша повалился на пол, увлекая за собой умирающую.
«А ведь она не виновата, – заметались мысли в пульсирующем сознании. – Ведь это Ольга принесла отравленное суши… И хотела убить не меня, а эту тетку. Только зачем? Смысла-то никакого…»
Превозмогая себя, он выбрался из-под мертвого тела, давяще тяжелого, несмотря на худобу. Хотелось лежать, но он пополз к стене и с трудом поднялся. Так, по стенке, дошел до кухни, открыл кран дрожащими от накрывшей слабости руками. Взял со стола кружку, машинально подумав, что надо бы навести порядок на столе.
