— Ваша честь?
— Да, Ольга, я здесь, — Сонни и Шэр куда-то пропали.
— Я в зале совещаний, — сказал приятный и уверенный голос. — Вот она. Так. «Джосеф Рэдкорн, 12 июля 1907 — 7 ноября 1930. С почтительнейшим уважением к павшей храбрости от его товарищей, нации могавков». Я смогла вам помочь?
— О, несоизмеримо, — сказал он, — спасибо, Ольга.
Он повесил трубку. Посмотрел на девушку, она улыбалась, и в то же время слегка скалила зубы.
— Думаю, судья, — сказала она, — пришло время называть меня мисс Рэдкорн.
— Теперь вопрос только один, — сказал Дортмундер, — что будет дальше?
Они снова собрались в номере Гилдерпоста с плохим дверным замком. Они собрались в одиннадцать утра, уже без яркого и красочного присутствия Перышка.
Ирвин сказал:
— А дальше Перышко запутает их насчет Джосефа Рэдкорна, они будут искать, найдется какая-то там история племени или что-то вроде…
— Что-то вроде, — повторил Тини со своего уже привычного трона на кровати.
Ирвин одарил его нетерпеливым покачиванием головы.
— Джосеф Рэдкорн был единственным потакноби, который упал с Эмпайер стэйт билдинг. У них будет запись.
— Ладно, — согласился Дортмундер, — допустим, у них есть эта запись, дальше что?
Гилдерпост ответил:
— Сегодня тест на ДНК они делать не будут.
— А разве не в нем весь смысл? — спросил Келп.
Ирвин пояснил:
— Это предложение должно пойти от них. Если она предложит его первая, она себя сдаст. Поэтому все, что сейчас может происходить, — это то, что они разглядят такую возможность, поймут, что такая семья и правда существовала, она говорит, что она была частью этой семьи, она этого не может доказать, но и они не могут доказать обратного, и рано или поздно кто-то скажет…
— Анастасия, — прогрохотал Тини.
— Именно, — подтвердит Ирвин. — Но это, опять же, должно идти от них.
— И сегодня они до этого не додумаются, — вставил свое слово Гилдерпост. — Им слишком многое нужно переварить.
— Ладно, — сказал Дортмундер, — Но я хочу знать, что будет дальше.
— Они ее отпустят, — ответил Гилдерпост, — она вернется в «Уисперинг пайнс» и позвонит нам сюда.
— Ооо, — протянул Дортмундер.
Но Гилдерпост, со слегка высокомерной ухмылкой, помахал пальцем и покачал головой.
— Все, что она скажет — одно слово. «Извините». Как будто ошиблась номером. И повесит трубку.
Дортмундер понимающе кивнул.
— И позвонит еще раз?
Гилдерпост выглядел удивленным.
— Что?
Он и Ирвин переглянулись.
Дортмундер был непоколебим:
— Они же поймут, что это был шифр, сигнал, если они записывают ее разговоры. И если они захотят выяснить одна она здесь или имеет помощников, они будут записывать ее разговоры.
